— И что же, вы действительно полагаете, что эти картины стоят ваших вложений?
— А как же?! — изумился Марат.
— Но в таком случае не слишком ли вы рискуете, поместив их здесь? А воры? Они же пойдут на все, чтоб похитить картины и снова вывезти их за рубеж.
— Вы правы… — Марат поднял бровь, и морщины у него на лбу сложились елочкой. — Но мы не рискуем. У нас охрана! Взгляните в-о-он туда.
Я проследила за аккуратно подстриженным розовым ноготком и увидела в углах у потолка поблескивающий глазок видеокамеры.
— У нас просматривается каждая комната и весь двор, а также подступы к дому и пространство за оградой. — Он самодовольно потер животик.
— И все из-за картин? — удивилась я.
— Ну, что вы, Ирочка! Нет, конечно, не только…
— А кто за этим следит? — наивно спросила я.
— У нас есть специальная охрана, а вон там специальная комната, наблюдательный пункт.
— Да что вы? — еще больше удивилась я. — И там, как в кинофильмах, есть стена, вдоль которой висят экраны, а наблюдающий может одновременно следить за всеми комнатами, за двором и улицей?
— Конечно! — обрадовался Марат моей сообразительности.
— А мне можно взглянуть?
— Пожалуйста, — великодушно согласился Марат, не подозревающий истинной подоплеки моего любопытства. — Но вас туда одну не пропустят, пойдемте? — Он подставил руку, мы вышли из комнаты, прошли по коротенькому коридорчику, на стенах которого висели картины в строгих черных рамках, и остановились у одной из дверей. Марат, загородив собой панель со светящимися кнопочками, набрал код, дверь плавно отворилась, и мы вошли в комнату, одна из стен которой представляла собой полукруг, составленный из двенадцати экранов. Только восемь из них были включены.
Я внимательно всматривалась в голубые экраны, с интересом наблюдая за происходящим в доме. Господин с трубкой все так же стоял на том самом месте, где мы его оставили, и все так же пыхтел сизыми облачками дыма.
— Вот это да! Интересней, чем в кино!
— Вам нравится?
— Очень! — Я рассматривала изображение на других экранах, пытаясь отыскать Лешу. Мой взгляд остановился на освещенном заднем дворе. Там бегали в больших вольерах не очень крупные, но мускулистые и, должно быть, сильные собаки. Иногда я видела их на улицах Москвы, но до сих пор не знала, какой они породы.
Марат заметил мой заинтересованный взгляд.
— Стаффордширский бультерьер, — проронил он с видимой гордостью. — Это очень сильное и выносливое животное. Знаете, Ирочка, история этой породы восходит к восемнадцатому веку. Когда-то в Англии с участием староанглийских бульдогов вели травлю быков и медведей. Со временем интерес к травле стал падать, и на смену ему пришла мода на собачьи бои. В поисках более активной, зрелищной породы собак, способных мгновенно атаковать, внезапно менять хватку и безжалостно терзать соперника в угоду кровожадному зрителю, стали скрещивать разные породы. В результате скрещивания староанглийского бульдога и терьера получилась порода, названная буль энд терьер, или стаффордширский бультерьер, от английского города Стаффордшир, где эта порода получила наибольшее распространение. У этих красавчиков мертвая хватка староанглийского бульдога и подвижность терьера.
— Так это собаки для боя? — поинтересовалась я и, попросив оператора укрупнить план, разглядывала их коренастые фигуры, острые ушки и умные глаза.
— Не только, — ответил Марат. — Мы их приобрели и выдрессировали для охраны. У них полное отсутствие страха и неизмеримое чувство верности хозяину. Но вы знаете, Ирочка, — Марат посмотрел на меня сентиментально увлажнившимся взглядом, — они очень нежны и ласковы к детям. Наш Сержик, которому три года, просто млеет, когда ему разрешают поиграть с Гранатом. Он его и за усы таскает, и верхом взбирается, и за уши тянет, а Гранат только повизгивает.
— А Сержик — это ваш сын?
— Что вы, — усмехнулся Марат. — Внук.
— Так вы уже дедушка! — всплеснула я руками, не представляя себе этого потешного человечка в роли дедушки. Да какое там дедушки — отца.
— Если исходить из того, что у меня есть внук, то да. А если посмотреть на дело с другой стороны, то мы еще повоюем! — сказал он, лукаво сощурив глазки и слегка потянув себя за мочку уха.
Я рассмеялась. Молодой охранник-оператор тоже улыбнулся, насколько позволяла должность.
— А почему у вас не все телевизоры работают? — спросила я.
— Это дисплеи, — ответил хозяин. — Ну, потому что у нас гости, и они имеют право уединиться. Комнаты, не представляющие из себя объектов определенной ценности, мы отключили.
— А можно взглянуть? Любопытно же, — протянула я.
— Ты знаешь, что любопытной Варваре… — усмехнулся Марат.
— Эдгар, включи голубую гостиную и… пожалуй, столовую, кухню и детскую.
На кухне суетилась Софья Людвиговна с еще одной дамой примерно ее возраста. Софья Людвиговна выдавливала крем на пышный пласт бисквита, а дама вынимала из духового шкафа огромного гуся с золотистой корочкой на животе и кусочками ананаса, нанизанными на лапки.
— Сейчас к столу позовут, — констатировал Марат. — Пойдем, Ирочка.
— А гостиную?
— Ну, смотри, — согласился Марат. — И пойдем.
Эдгар щелкнул двумя тумблерами, и передо мной засветились еще два экрана.
В детской стояла кровать-машина с закрывающимся верхом, который сейчас был наполовину открыт. Своеобразный сетчатый полог, наверное, служил для защиты спящего ребенка от комаров. Стеллажи вдоль стены, заполненные книжками и игрушками, пестрели многообразием, словно витрины детских магазинов. По полу были разбросаны огромные кубы, пирамиды, шары и пушистые низкие пуфы.
— Это надувные строительные элементы. Но Сержик пока не строит, он больше ползает по ним и прыгает. Главное, чтоб без травм, — торопливо проронил Марат, наблюдая за выносимым из кухни гусем. Молодой официант водрузил его в центре стола в большой, празднично украшенной столовой.
Я еще раз осмотрела все комнаты, но Леши с той девушкой нигде не было видно.
Сердце у меня заныло.
— Скажите, Марат, а какие комнаты вы отключили?
— Спальни для гостей, комнату дочери и все ванные.
— Все? А что, у вас их много?
— У каждой спальни, у детской и у комнаты дочери, — охотно пояснил Марат, семеня рядом со мной на своих коротеньких ножках и поблескивая медной лысиной.
Мы вошли в гостиную как раз тогда, когда в ней появился Леша с безостановочно щебечущей девушкой.
— Здравствуйте, — услышала я у себя за спиной глубокий голос и ощутила запах дыма.
Марат остановился и представил нас друг другу:
— Игорь Александрович, это Ирочка, я вынужден вас оставить на некоторое время. Не соскучитесь?
— С такой очаровашкой! — воскликнул Игорь Александрович и мгновенно забыл о присутствии пока еще не отошедшего Марата.
Я демонстративно отвернулась от Леши и кокетливо подала руку для поцелуя.
— Можно просто Игорь, — негромко произнес господин, убирая свою трубку.
— Спасибо. — Я улыбнулась. — Рада познакомиться.
— Что-то я вас никогда прежде не видел.
— Вы знаете, я тоже до нынешнего вечера не имела счастья лицезреть вас.
— Это очень печально. — Игорь повел меня в столовую, куда пригласили гостей. — Вы, конечно же, не одна?
— Разумеется! Со мной рядом вы! — воскликнула я и теснее прижалась к руке вальяжно перемещающегося Игоря Александровича.
Он вел меня мимо Леши, а я, изображая безумную увлеченность, смотрела на желтоватые зубы спутника, буквально заглядывая ему в рот, чтоб случайно не повернуться лицом к Леше.
Я ощутила, что Леша замер, провожая нас взглядом.
Господин расценил мое сближение с ним как совершенно определенный намек и еще раз поцеловал мою вмиг охладевшую ладонь. Он вдруг остановился как раз напротив Леши и, заглядывая в мои глаза, произнес:
— Все когда-нибудь происходит впервые. Но я буду надеяться, что эта случайная встреча принесет нам долгую радость общения.