Даже персонал был не в белых, как принято у нас, халатах, а в красивых и удобных костюмах.
Нянечки носили цветные платья с кремовым отложным воротником, того же цвета шапочки, напоминающие головной убор стюардессы, и в тон им фартучки с крупной оборкой. Ежедневно они пылесосили мою палату и протирали всю мебель специальной губкой. Окно, затянутое мелкой сеткой, раз в неделю скрупулезно вымывалось, а сетка пылесосилась. Мягкие ковровые покрытия приглушали шаги, и розовые занавесочки приближали больничный уют к домашнему.
Медсестра Линда, перед тем как сделать мне укол, прыскала на кожу анестезирующим раствором, и я ни разу не почувствовала тонкой, почти комариной иглы одноразового шприца.
Врач посещал меня два раза в день: утром и вечером, и очень скоро я довольно сносно научилась понимать его речь, всегда четкую, спокойную, мне казалось, специально растянутую для моего чужеземного уха.
— Ирэн, — говорил доктор, — похоже, тебе тут невесело?
— Все о’кей, — улыбалась я. — Только ходить неудобно. Такое впечатление, что нога стала короче.
— Это временно. — Йохан подмигивал мне, и разбежавшиеся по его лицу задорные конопушки мелкими зернышками пересыпались из морщинки в морщинку.
— Мой отец видел тебя на лужайке перед госпиталем. Он хотел бы пригласить вас вместе с Алексеем на коктейль по случаю закрытия карнавала.
— Не знаю, не совсем удобно, — пожимала я плечами, имея в виду розовые шрамики на лице.
— О! Не беспокойся, Ирэн, эти отметины нисколько тебя не портят. К тому же все наши друзья прекрасно знают, что уровень вашей медицины…
— Доктор! — недовольно морщилась я. Мне не нравилось, что какой-то выходец из семьи южноафриканского рабовладельца (Йохан мне сам рассказывал, что его обанкротившийся дед-ирландец приехал в Африку и занялся торговлей живым товаром) так нелестно отзывается о моих самоотверженных нищих соотечественниках.
— Мой Бог! Я не хотел обидеть твой народ! Русский народ — великий народ. — Он наклонился ко мне поближе и, улыбаясь всем лицом, слегка лоснящимся от капелек пота, тихо произнес: — Мой отец увидел в тебе свою очень далекую любовь. Далекую, почти детскую… В то время он жил пару лет в Польше, и там была очень хорошенькая славяночка… Ну что, не откажешь в любезности посетить наш дом?
— Благодарю. — Я не отказалась от приглашения, но все же оставила за собой право сделать это.
И сейчас, наслаждаясь нежной прохладой минеральной воды в адаптационном центре госпиталя, я подумывала, стоит ли мне говорить Алексею о приглашении. Когда мне предложили пластику швов, я заметила, как на лице Леши появилась, но тут же растворилась в лучезарной голливудской улыбке некоторая озабоченность. Леша согласился на эту операцию, но все-таки, услышав названную сумму, поинтересовался, как скоро будет назначена операция.
— Алексей, — отозвался Йохан, очевидно, разгадав причину озабоченности Леши. — Операция будет назначена на время, которое вам наиболее удобно. Если у вас затруднения с финансами, то можно не торопиться.
«Странно, — подумала я. — Почему он решил, что у нас затруднения с финансами. Может быть, у них был разговор на эту тему?» А Йохан тем временем продолжал:
— Счет за лечение вы получите через пару дней и можете оплатить его в течение месяца…
— Да-да, — поторопился согласиться Леша и так замял тему разговора, что я поняла: действительно, речь о финансах пошла неспроста.
Я попыталась поговорить с Лешей на эту тему, но он лишь мягко прервал меня:
— Не волнуйся, Иришка. Просто некоторые проблемы с переводом денег из России. А так все в порядке.
И все же мы сняли небольшую квартирку недалеко от госпиталя. Так получалось гораздо дешевле, и врач раз в неделю посещал меня и назначал те или иные неведомые российскому гражданину процедуры. Проводил массу тестов, прощупывал, простукивал, просвечивал мою голень и всякий раз оставался доволен происходящими переменами.
До званого коктейля оставалось два дня. Если мы собирались посетить семью Йохана, то я должна была сообщить о приглашении Леше. Скажу завтра, решила я, и если увижу, что это его хоть чуть-чуть напрягает, то равнодушно брошу что-нибудь вроде: я тебе сказала об этом только потому, что должна передать приглашение Йохана, а на самом деле мне не очень-то и хочется туда идти. Вот и все!
— Напиток? — к нам подошел, вернее, подъехал на роликах молодой человек с пластмассовым ярко-красным подносом.
— Нет, спасибо, — отказалась я и тут же пожалела, потому что Леша взял себе бокал и, опустившись в шезлонг, стал неторопливо посасывать ароматный напиток. Мне очень хотелось пить, и я оглянулась в поисках питьевого фонтанчика.
«Ну и рожа!» — отпрянула я от огромной скуластой головы, оказавшейся непосредственно у меня за плечом.
— Извините, я вас напугал, — проскрипела голова высоким тенором, и я невольно улыбнулась от такого несоответствия. Мне показалось, что у человека с такой большой головой и такими могучими бицепсами должен быть низкий солидный бас.
— Ничего, это вы извините, — ответила я, покачивая ногой, неожиданно занывшей. Я потянулась рукой к колену, но мужчина опередил меня и стал ловко разминать ослабевшую за время лечения мышцу.
Леша напряженно взглянул в нашу сторону, но пока не поднимался со своего места, видимо, желая узнать, какие намерения имеет ко мне этот джентльмен в огромной соломенной шляпе и узких, платинового цвета плавках.
— Не волнуйтесь, — продолжил незнакомец, — я профессиональный массажист.
Но я не волновалась. Мне вдруг послышался знакомый акцент в его речи, и я, внимательно посмотрев на мужчину, спросила:
— Послушайте, вы не из России?
— Акцент? — догадался мужчина.
Я согласно кивнула головой.
— Так из России?
— Да, — помешкав, ответил он.
Я обрадовалась так, что готова была расцеловать этого массажиста, и уже по-русски затарабанила:
— А как вы здесь оказались? Откуда вы приехали? Давно? Знаете, мы тоже из России, и уже два месяца я почти ни с кем не общаюсь на русском, кроме…
Только сейчас мужчина обратил внимание на сидящего невдалеке к глядящего на нас в упор Лешу.
— Простите, я не знал, что вы не одна. Это ваш муж? — по-русски, но тоже с небольшим акцентом спросил мужчина и вежливо улыбнулся, все так же продолжая действительно профессиональными движениями разминать мою ногу.
Он кивнул головой Леше и представился:
— Меня зовут Павел.
— Леша. — Алексей протянул руку, изобразив улыбку.
Павел поднялся с колена и прекратил массаж.
— Ужасная духота, — произнес он, пожимая ладонь Леши. — Вы здесь лечитесь? — Он повернул голову в сторону госпиталя.
— Да, — ответил Леша. — Жену лечу. После аварии.
Он взглянул на меня хитрым лукавым взглядом и снова посмотрел на нового знакомого.
— А вы?
— Я… — протянул Павел. — Я в этой стране уже пять лет, но все равно не могу забыть родину. Как там у вас? Здесь все очень переживают. — Он озабоченно оглядывал нас, словно пытаясь высмотреть в наших обнаженных под лучами ласкового солнца фигурах ответ на все интересующие его вопросы.
— Я сам из Одессы. Павел Шлиммер. Мой отец ювелир. Он и здесь занимается своим ремеслом. Только по мелочи. Иногда, правда, у него бывают солидные заказы, но не так много, как ему хотелось бы.
— А вы что же, не пошли по стопам отца? — поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор и заодно побольше узнать об этом человеке. Мне нравилось говорить на родном языке. Каждое слово медовой конфеткой таяло у меня во рту и доставляло массу удовольствия.
— Простите, вас зовут…
— Ира, — кивнула я, вспомнив, что в этой стране вообще принято, прежде чем беседовать с человеком, представляться друг другу. Мне стало неловко, но Павел совершенно не обратил на это никакого внимания.
— Я учился в медицинском колледже и, знаете ли, не жалею об этом. Пока я работаю в госпитале массажистом, но мне очень хочется закончить университет и получить степень бакалавра… Да и вообще у меня свои планы. Отец, если честно, не очень доволен моим выбором. Ему не хотелось бы, чтоб на мне обрывалась цепочка потомственных ювелиров. Ему кажется, что это дело в Америке могло бы принести «династии Шлиммер» немалые деньги.