В один из таких деревенских вечеров в корчме за не очень чистым деревянным столом сидели два крестьянина, потихоньку попивая из глиняных кружек домашнее вино Изи. Разговаривали они между собой вполголоса. По их лицам было видно, что этот разговор был невесёлый. Беседа шла вяло, да и какое могло быть у этих крестьян настроение: их жёны давно уже ждали своих мужей, чтобы в очередной раз пожаловаться на то, что приходится на всём экономить. А чем будут питаться их дети в холодные долгие зимние вечера? Вот и вчера опять приходил в деревню управляющий пана Людвига Костюшко, предупреждал, что барщина будет увеличена, а часть собранного в этом году урожая надо будет отдать для погашения долга хозяина. Так как же жить дальше, когда придёт весна, а кормить детей уже будет нечем? Всё уйдёт в панскую усадьбу, а что может сделать крестьянин, если и его самого могут продать или отдать, как скотину, другому пану за долги хозяина?
— Я слышал, что некоторые помещики заменили барщину чиншем, — услышал часть разговора Изя. — Тогда хоть можно рассчитать, сколько надо отдать хозяину, чтобы самому потом было чем питаться, — проговорил один из сидящих за столом.
— Да что там рассчитать, тогда можно и на своём поле больше поработать, чтобы ещё что-то осталось на ярмарку в Вильно отвезти, — поддержал разговор его товарищ по столу. — Надо собрать делегацию от общины и направить её к хозяину. Сколько можно обирать нас?
Одним из собеседников был новый староста деревни Сехновичи Тихон. Мужик он был спокойный, рассудительный, мог сказать своё слово в нужное время. Его в деревне уважали за хозяйственность и за большую семью, которую он умудрялся прокормить даже в самые тяжёлые неурожайные годы.
— А ещё поговаривали на рынке, что крестьянам разрешили создавать общественную кассу и проводить самим крестьянские суды. Нет, надо что-то делать, — сделал заключение Тихон и отпил очередной глоток вина из кружки. — Соберём завтра собрание общины и выберем повторно делегатов пану. Тянуть больше нечего.
Корчмарь Изя тихо сидел в своём углу за стойкой и прислушивался к разговору посетителей. Что-то он не расслышал, что-то не понял, но реши, всё-таки сообщить управляющему поместьем Костюшко, что крестьяне высказывают недовольств! хозяином. А с хозяином Сехновичей и с их управляющим у Изи должны быть хорошие отношения.
На дворе стоял уже второй месяц осени 1760 года. В октябре листья деревьев приобрели пёструю окраску, и в тихий осенний и солнечный день деревья радовали глаз красивым цветным убранством. Это было то время года, когда листья сохранял ещё свою жизнь и не отрывались от родных веток Деревья же замерли в ожидании наступления первых заморозков и дождей, оживляя природу ярким жёлтым и красным цветом.
Тадеуш засмотрелся на эту картину осенних красок, сидя у окна в классе. Однако вспомнив, что ещё не прочитал заданный урок по французскому языку, опять раскрыл лежащую перед ним книгу. Внезапно его чтение было прервано: внимание Тадеуша отвлёк звук въезжающей во двор школы крытой повозки. Она сразу подъехала к зданию школы, и из неё вышла женщина с очень знакомым лицом. Всмотревшись в очертание приезжей, он чуть не вскрикнул от удивления: это была его мать!
Женщина была одета во всё чёрное, и это было тоже удивительно — ведь Тэкля не любила чёрный цвет, а тем более чёрный платок, который сегодня был наброшен на её голову. Тадеуш выскочил из класса во двор и бросился навстречу матери. Тэкля, увидев сына, тоже поспешила к нему. Обнявшись, мать и сын так и стояли некоторое время, пока Тадеуш не поднял к матери глаза, в которых читался уже известный им обоим вопрос.
— Горе у нас, сынок. Осиротели мы, — услышал Тадеуш от матери страшные слова. Тэкля всхлипнула, и слёзы покатились из её больших красивых глаз. — Отец погиб, и я приехала за вами. Тяжело мне сейчас одной за хозяйством смотреть, помощь ваша, дети, нужна, — продолжила она, гладя Тадеуша по голове и целуя его одновременно.
Тадеуш ничего не мог сказать матери в ответ, растерянный от услышанной новости. Как гром среди ясного неба стали для него слова матери. Его отец погиб?! Как такое могло случиться? Это значит, что он больше никогда-никогда не увидит отца, не поговорит, не поедет с ним на охоту, как он обещал, когда вёз его с Иосифом на учёбу в Любешово? В голове Тадеуша всё смешалось: учёба, сообщение матери о смерти отца, мысли о его дальнейшей судьбе и о будущем всей семьи.
Тэкля заметила растерянность сына и пожалела, что сразу, без подготовки рассказала ему о смерти Людвига. Слишком юн был ещё её сын, и слишком близко к сердцу воспринял он известие о смерти отца.