— Я не хочу жить среди таких невежд и завистников. Они все дикари. Не то что англичане. Вот это цивилизованная нация.
Её супруг, продолжая жевать, насмешливо заметил:
— Ты сейчас хвалишь моих врагов.
— Да какие они тебе враги? — Пэгги вдруг встала со своего места, сама подошла к мужу и уже совсем другим тоном заметила: — Знал бы ты, как за мной ухаживал адъютант командующего английскими войсками майор Джон Андре, пока они находились в Филадельфии.
Генерала неприятно задели ностальгические воспоминания супруги. Ревность к жене, которая в два раза моложе его, рвалась наружу. Ему хотелось вскочить со стула, закричать на жену и даже, может быть, ударить её... Но Бенедикт Арнольд пересилил свои чувства оскорблённого мужа, хотя это ему далось с большим трудом. Он перестал жевать и отложил вилку. Пытаясь перевести этот неприятный разговор в шутливую форму, Арнольд криво усмехнулся и спросил:
— Может, он тебе до сих пор шлёт любовные письма?
Пэгги присела возле мужа, посмотрела на стоящих рядом в рабском ожидании слуг, наклонилась ближе к нему и тихо произнесла:
— Шлёт... Но только не мне, а тебе.
Наигранная улыбка мгновенно сошла с лица генерала. Он с искренним изумлением посмотрел на жену и смог задать только один вопрос:
— Объясни мне, пожалуйста, что ты сейчас сказала?
При этом хозяин дома махнул слугам, чтобы все вышли из гостиной. Когда супруги остались вдвоём, Пэгги в волнении встала из-за стола, подошла к камину и вернулась к мужу, держа в руке небольшой конверт, который она ткнула ему прямо в лицо.
— Вот это тебе, — тихо сказала она, внимательно наблюдая за его реакцией.
— Что это? — еле выдавил из себя Бенедикт Арнольд. — Откуда это?
— Оттуда, — Пэгги кивнула в сторону, где располагалась в этот момент английская армия. Пэгги сделала паузу и осмотрела гостиную, как будто её могли услышать посторонние. — Это письмо от командующего английской армией генерала Клинтона. Он предлагает тебе перейти к нему на службу, — закончила она свои пояснения и вручила конверт с письмом мужу.
Дрожащей от сильного волнения рукой генерал вскрыл конверт, вытащил письмо и начал его читать. Сначала строчки перед его глазами бегали и тряслись, но через несколько мгновений генерал пришёл в себя от неожиданных новостей, дрожь в руке прошла, и написанное чётким почерком, наконец, стало приобретать смысл.
— Дорогой, тебя в армии не ценят, — подливала масла в огонь Пэгги. — После твоего ранения тебя должны были назначить не командующим крепостью, а возглавлять армию.
— Но как оно попало к тебе? — допытывался Бенедикт Арнольд у жены, продолжая вертеть в руках письмо, осмысливая своим воспалённым мозгом его содержание.
— Через майора Джона Андре, — коротко ответила Пэгги, не вдаваясь в подробности организации самой встречи с посыльным и её предыстории.
Наконец Бенедикт Арнольд понял окончательно весь смысл послания и последствия, которые ожидают его, если он примет предложение английского командования. С одной стороны, большего, чем он достиг в армии Вашингтона, ему ждать уже нечего. Дважды раненный в одну и ту же ногу, он не мог активно выступать как командир большого армейского соединения. Максимально, что ему доверили, — это командование гарнизоном крепости Вест-Пойнт. А тут ещё проверка специальной комиссии Конгресса. Его передёрнуло от нервной дрожи, пробежавшей по телу, только лишь от одного воспоминания об этом. Он предполагал, что его может ожидать, если результаты проверки комиссии будут против него. Тогда его уже вряд ли спасёт генеральское звание, и героическое прошлое никто не зачтёт, если комиссия представит доказательства, выраженные в кругленькой денежной сумме. Лишение генеральской пенсии, арест счетов и имущества, позор и бедность... Таким Пэгги он не нужен, а значит, ещё и одинокая старость.
Арнольд сделал ещё слабую попытку возразить жене:
— Но ведь я генерал американской армии...
Но у Пэгги был заготовлен ответ на любые его сомнения:
— Дорогой, казначейство Соединённых Штатов уже потребовало, чтобы ты выплатил 2000 долларов правительству. По результатам расследования тебя признали виновным в растрате. Выбирай.
И здесь генерала прорвало:
— Негодяи! Я столько сделал для этого правительства, а они требуют с меня какие-то 2000 долларов! — театрально возмутился он, брызгая слюной.
Немного успокоившись и уже быстро взвесив все «за» и «против», он твёрдым голосом произнёс: