***
— Чем порадуешь? — Рафаэль отвлёкся от чтения, поднял глаза на Эдельштейна, улыбнулся. — Прошло менее суток, а ты уже здесь и явно не с пустыми руками, — он кивнул на папку. — Говори же, я слушаю.
— Влад Годяну и юный Мартелл были в Эдаме, — безразлично отвечал Максимилиан. — Мне неизвестно, что им рассказал Лех Новах, однако после этого они вернулись в Амстердам. Полагаю, ничего нужного не нашли.
— Или все догадки ведут обратно, — Вагнер усмехнулся. — Могли бы и не ездить. Неужто Годяну прокатиться захотелось?
— Боюсь, этого я вам сообщить не могу, — Эдельштейн едва заметно поморщился — он предпочитал знать ответы на все вопросы, что задавал его работодатель.
— Да я шучу, — махнул рукой Рафаэль. — Наблюдение за ними продолжается?
— Тому, кого я нанял, нет равных в этом искусстве, — коротко кивнул Максимилиан. — Хотя, кажется, Годяну всё же начал что-то подозревать. Но увы, этого избежать было нельзя.
— Пускай подозревает, главное, чтобы не вышел на след, — отозвался Вагнер. — Может, расскажешь, кому я плачу?
— Вряд ли его имя вам знакомо, — дипломатично ответил Эдельштейн.
— Тем не менее. Мне интересно, — Рафаэль прикрыл глаза. — Ну так?
— Эмиль Орбан, венгерский подданный. Немногим младше Годяну, вампир, скрывается от властей последние двести лет. Я имею в виду, от бессмертных властей, — Максимилиан позволил себе короткий, едва слышный смешок.
— И где же ты его нашёл? — Вагнеру, похоже, действительно стало любопытно.
— В Штатах, — Эдельштейн ненадолго задумался. — Предместья Вашингтона, если не ошибаюсь, — а он никогда не ошибался, если что-то говорил. — Герр Орбан нуждался в деньгах, и я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.
— И даже не называл нас проклятыми поработителями? — искренне удивился Рафаэль.
— Он попытался, но я напомнил, что не следует кусать руку кормящего. И что рабам обычно не платят, — Максимилиан позволял себе подобные остроты в адрес особенно неприятных личностей, к которым Эмиль имел самое что ни на есть прямое отношение — это его всегда немного забавляло.
— Я вновь убеждаюсь, что недаром в своё время обратил тебя и взял в свой дом, — удовлетворённо кивнул Вагнер. — Я доверяю тебе, Максимилиан, как самому себе, и ты это всегда оправдываешь.
— Рад стараться, — тот даже не улыбнулся, только поднял на Рафаэля пристальный взгляд, на мгновение посмотрел поверх очков. — Что дальше? Дождаться, когда они найдут что-то, и схватить?
— Нет, пожалуй, нет, — Рафаэль вздохнул. — Ещё пару часов назад мне нравилась эта затея, но теперь я передумал.
— Почему? — Максимилиан спросил скорее из вежливости и привычки, чем из интереса.
— Полагаю, не мы одни следим за ними, — заметил Вагнер. — Цитесиан и хитроумная Ассанта тоже ведут свою игру.
— Они прислали Яна, велели тому рассказать обо всём сыну, чтобы заменил в случае чего… Думаю, и сейчас ждут подходящего момента, чтобы направить на верный путь, так? — Эдельштейн говорил ровно, в меру холодно и в меру осторожно, отчего Вагнеру становилось слегка не по себе — даже он не был настолько сдержан.
— Ты прав, — согласился Рафаэль. — И поэтому я хочу, чтобы Годяну и Мартелл вывели нас к этим людям. А я уверен, их дороги скоро пересекутся.
— Отличный план. Главное, чтобы Ассанта не догадалась раньше времени, — заметил Эдельштейн.
— Куда ей? — усмехнулся Вагнер. — Она не глупа, но и не дальновидна. И никто рядом с ней не таков. Разве что её муж… В чём я сильно сомневаюсь.
— А Мутти? — уточнил Максимилиан. — Он уже не раз всё портил.
— Мутти занят, — Рафаэль фыркнул. — Даже слишком занят.
— Чем же? — Эдельштейн догадывался, что ему ответят, но всё равно решил спросить.
— Ассантой, конечно, — уверенно произнёс Вагнер. — Я бы удивился, если бы это было иначе. В конце концов, она настолько хороша, что я когда-то хотел на ней жениться, — он немного помолчал. — Правда, взглядами не сошлись.
— Вы подали мне идею, — Максимилиан впервые за весь разговор улыбнулся. — Если позволите, мне надо кое-что обдумать.
— Пожалуйста, — кивнул Рафаэль, и Эдельштейн тут же растворился в воздухе. Чувствовалось, что замышляется что-то грандиозное и столь же блистательно отвратительное. Точно так, как любил Вагнер.
Он готовился сделать свой первый серьёзный ход.