Поворот
Влад задумчиво сидел в кресле. Город давно накрыла ночь, Конрад, кажется, вообще лёг спать: его значительно измотали последние несколько дней, и теперь он нуждался в каком-никаком, а отдыхе. Годяну это хорошо понимал и не препятствовал, в любом случае, помощи сейчас от Мартелла было мало.
Он пролистал все стоявшие на полке книги, потряс их, надеясь найти там спрятанные подсказки, тайные отсеки, словом, хоть что-то, что могло бы привести к разгадке. Но всё оказалось тщетно: книги были всего лишь книгами, не больше и не меньше. Даже Вазари, и тот подвёл. Влад вдруг подумал, что это-то он знал всегда, тут же вздрогнул, помотал головой. Он не мог этого помнить, а значит, частичка прошлого сама вернулась к нему, забрав взамен что-то из настоящего. Это пугало. Влад даже предположить не мог, сколько всего уже потерял, а сколько — приобрёл. Больше всего он боялся навсегда расстаться с происходящим, с работой, друзьями, с миром, который любил, и погрязнуть в том, что уже очень давно прошло. Некоторых вампиров постигала такая участь: по их ли воле, сама собой, но это сводило несчастных с ума и вынуждало окончательно становиться зверями, способными только пить кровь и доживать — жизнью назвать такое было сложно.
Влад уже успел не раз и не два проклясть Цитесиан за их манеру сначала вовлекать в свои игры, а затем просто бросать, отпускать на все четыре стороны. Судя по всему, с ним уже когда-то так поступили, а теперь, когда он снова понадобился, выдернули из привычной обстановки и вынудили помогать. Годяну даже ненадолго подумалось, что и бедняга Ян Мартелл был убит только ради этого, только ради того, чтобы задеть Влада за живое, заставить взяться за дело. Однако здравый смысл всё же говорил об обратном: Влад не привык полагаться на собственные чувства в расследованиях, разве что изредка на интуицию. Здесь же имела место быть обыкновенная обида. Может, просто злость, вызванная бессилием.