***
Самолёт гудел громко и раздражающе. Годяну прибавил звук в наушниках, закрывая глаза, порадовался, что сидит как можно дальше от турбин. Ему надо было подумать.
Влад вновь вернулся мыслями к возникшему из ниоткуда воспоминанию, как-то воровато огляделся и достал из кармана значок. Филин на нём точь-в-точь походил на филина с рисунка. Значит, известный художник имел к обществу «Цитесиан» самое прямое отношение. Состоял там.
Годяну нахмурился. Сколько он помнил, совы и прочие им подобные птицы на картинах Босха обозначали грех. Цитесиан под это понятие вряд ли попадал, раз он им занимался. Значит, в данном случае изображение значило что-то ещё. Но что?
Этот вопрос стоило приберечь до центра, посвященного, собственно, художнику, там он мог решиться. Но был и другой, гораздо более важный: как с этой всей чертовщиной был связан он, Влад. Он не помнил ровным счётом ничего о подобных организациях и до недавнего времени считал, что века до восемнадцатого просто жил в Валахии и не занимался ничем важным, а потому попросту забыл это за полной ненадобностью.
Теперь же выяснялось, что это совсем не так.
Итак, к нему вернулась частичка прошлого. Ну и пусть. Разве что настоящее стало немного нечётким, и Влад в который раз ощутил, что ещё вчера забыл что-то важное, что так нравилось ему, что было так привычно, что он никогда толком не раздумывал над этим.
Годяну сменил трек и снова вернулся к Яну Мартеллу и его странной смерти. Значит, яд. Что ж, это вполне было в духе его австрийского врага, неплохо знавшего эту науку Борджиа и Медичи. Теперь нужно было связать воедино три факта: убийство, воспоминание и послание. И если послание и убийство сочетались просто прекрасно, то с воспоминанием всё было многим хуже — Влад понятия не имел, к чему оно относится, и что вообще могло быть. Он, по сути, даже не мог быть уверен, что филин был нарисован специально для значка, ведь прямых доказательств к тому не было.
Как же это всё, чёрт подери, было сложно. Годяну чувствовал, что сейчас не может с этим нормально разобраться, уж слишком много на него враз навалилось. Ему нужно было хорошенько настроиться и вновь наловчиться решать действительно сложные загадки — все дела, над которыми он работал в участке, было вполне себе просты и не требовали ничего, кроме сбора доказательств.
А здесь не было даже условия. Только вопрос, много вопросов: что происходит? Кто убил Яна Мартелла? Что такое «Цитесиан»? Кто здесь всем верховодит?
Почему именно сейчас, когда Влад наконец смог укрыться в своём уютном мирке, всё и началось?
Кто же он всё-таки такой?
Он летел искать ответы.
Он летел искать себя, уж если на то пошло.