– Конечно, – сказал Андрей. – Именно поэтому он и опасен.
1
В глубоком синем небе светило уже по-летнему яркое солнце. Где-то там, наверху, гуляли ветра. Если сильно-сильно прищуриться, можно было различить искорки стратостатов дальней связи.
Ветер пикировал – и несся над водной гладью. Он дул в паруса и ветряки, проносился над солнечными панелями кораблей и лодок в бухте. Ветер, истинный демократ, не делал разницы между дорогими игрушками богатеев, стоящими в марине, рыбацкими скорлупками и торговыми гостями из дальних земель.
Море, вечная дорога, единственный надежный дальний путь, не подверженный капризам владык городов-государств, брало налог жизнями и по́том, установленный раз и навсегда.
Город стоял между небом и морем. Небоскребы делового центра и трущобные ночлежки, белизна стадиона и седая копоть Старого порта, парки окраин и плотная застройка центра.
Матрега, древняя Тмутаракань, знавшая русских мореходов, хитрых византийцев, неистовых османов и тороватых генуэзцев. Знавшая – и все же сохранившая собственную сущность.
Это мой город, и он казался полным жизни. Если не знать, что недавно в нем поселилась смерть.
Я гнал электромобиль по прибрежному шоссе. Зелёная мигалка наяривала вовсю. Можно было и не ставить её на крышу. Не было смысла. Мы, скорее всего, опять опоздали. Но всё же…
Не глядя, включил радиолу. Отвлечься. Передавали новости. Ничего неожиданного: очередной трехсторонний конфликт между Новгородом, Москвой и Тверью сорвал строительство железной дороги Москва-Новгород; далёкие Портсмут и Лондон снова воюют за право торговли с винландскими городами; на Дальнем Востоке ханьцы в который раз попытались основать империю и развалились на полисы; чокнутый волынский изобретатель Королёв выступил с абсурдным заявлением о серийном производстве летальных аппаратов тяжелее воздуха.
Новости. Тоже мне… Тысяча девятьсот семьдесят третий год – и, кажется, последние лет пятьсот они не менялись.
И уж подавно в них не скажут о том, что действительно важно. Спасибо Синьории, чтоб ей провалиться. Впрочем, так лучше. Обывателю не обязательно знать обо всём. Забеспокоится еще.
Ненавижу встревоженного обывателя. Такой сам угробится и нам забот подкинет.
Я бросил машину в поворот и сразу за ним начал мягко снижать скорость. Район Старого порта. Его населяли встревоженные обыватели. По крайней мере, так я это для себя определял.
Казалось бы – историческая застройка, вид на марину и гавань, живи-радуйся… Дерьмо собачье. В узких улочках теснились ночлежки и обиталища безродных бродяг. Здесь находили приют и приключения на голову шлюхи, матросы в увольнительных, наркоши и юные бунтари.
Поутру тут почти всегда находили трупы. Если же не находили, это значило лишь то, что нам попался умный преступник. Такое случалось редко.
К сожалению, тот сукин сын – или дочь, в конце концов, что мы знаем? – из-за которого или которой я несся сейчас на всех парах, был чертовым гением.
…Когда мобиль затормозил, новости сменились музыкой. Бриттский певец призывал посмотреть на законника, бьющего не того парня, и размышлял, узнает ли тот когда-нибудь, что он – самое продаваемое шоу, и есть ли жизнь на Марсе.
Я решил счесть это хорошей приметой. Будет, кого бить. Того или не того – разберёмся по ходу пьесы.
У подъезда облупившейся четырехэтажки жадно курил патрульный Иоаннис. Землисто-бледный цвет лица выдавал в нем человека, уже ознакомившегося с обстановкой на месте.
Не очень стильно, но по-человечески понятно.
– Старший детектив Рудольфи!.. – полицейский безуспешно постарался принять уставной вид.
– Вольно, Иоаннис. Он? – бросил я.
– Похоже на то. Пятый труп. Маньячина ненормальный… – выдавил патрульный.
Стукнул зачем-то с размаху ногой по стенке.
– Хуже, чем в прошлый раз?
– Угу. Мне старушка-соседка из окна крикнула, шумят, мол, – ну да, телефонов в этом районе днём с огнём, а патрульный вот он, день-деньской шатается. – Ну, поднялся… Ох.
– Паршиво. Остальные еще не подъехали? – для порядку уточнил я.
Вызов по рации застал меня неподалёку от места происшествия, так что вряд ли кто-то добрался быстрее. Да и машин не видно.
– Никак нет…
– Тогда какого дьявола ты не там?
– Там… Нехорошо.
– Ты кисейная барышня или полицейский в форме, Иоаннис? Нельзя так, старик. Даже если страшно. Перегоришь или пулю поймаешь. Как старший товарищ говорю. Ну да леший с тобой, показывай.