— Умоляю, прости меня, Дана… — Антон сбивчиво прижал меня с силой, уткнувшись ледяным носом в щеку, и в следующее мгновение стал прикасаться к ноющей от удовольствия коже мелкими извиняющимися поцелуями.
Ты на свободе. Ласкаешь и вымаливаешь извинения… Это невозможно было стерпеть.
Я просяще потянулась к его приоткрытому рту, и мы не осторожно столкнулись губами, робко отпрянув на незначительное расстояние.
— Кхм… Я тебя люблю, — поражённая словами директора, не меньше меня взволнованного этой непривычно звучащей новостью, я потеряла последние силы от последовавшей фразы и мягко облокотилась о его крепкую грудь, вздрагивающую от исступленного ритма. — Иди ко мне, моя маленькая…
Он судорожно обхватил мои губы, прижимая ближе за вскружившуюся голову, и светлые глаза спрятались за дрожащими бледными ресницами. Пылкий непристойный поцелуй у дверей здания, где вершилось правосудие, что мы обвели вокруг пальца. Словно неизбежный глоток воздуха после погружения на неизведанное мрачное дно, который мог и не случиться больше никогда.
И вдруг Антон открыл глаза. Старая-добрая хитреца сверкнула в бездонных чёрных зрачках. Я довольно ухмыльнулась в его тёплые губы.
Да уж, директор быстро приходил в себя…
— Нужно будет пригласить Димку на нашу свадьбу.