Ирония. Колеса от иномарки в одной из самых читающих стран в мире ценились дороже книг.
Помнил Смирнов и поражающий своей жестокостью и цинизмом августовский путч в девяносто первом, сопровождаемый саундтреком «Лебединого озера». И испуганные глаза своей беременной жены, когда они, сидя в такси, прорывались к Ленинградскому вокзалу через гудящую от волнений столицу.
И если Тольятти до сих пор оставался городом контрастов, то Россия навеки закрепила за собой звание страны-парадокса, в которой он, Смирнов, все-таки выстоял и со временем из просто Виталика превратился в Виталия Анатольевича, создавшего собственную империю. Человека, которого уважали, с которым считались и которого боялись. Одного из немногих, кого подернутая гнильцой от многочисленных бессмысленных реформ российская интеллигенция когда-то окрестила «малиновыми пиджаками».
Страшное, переломное для страны время. Хотя когда было иначе? Или ты, или тебя. На пути к победе друзей нет.
— Угрожаешь? Мне? — ехидно хрюкнул Головачев. — Подоили и хватит, да? А как вы собираетесь это провернуть? Семья, расписание… Охрана, наконец! Это вы ведете себя как девчонки! Деньги девать некуда? В куклы не наигрались? Надо действовать старым проверенным способом.
— И начать тупую резню, посеяв панику в городе? Грохнуть его?! — Вороненый ствол смотрел Головачеву точно между глаз. — Кто с хаосом будет справляться, ты? Да ты шнурки без своих нянек завязать не можешь.
Встретившись со стальным взглядом Смирнова, Головачев немного остыл.
— Ты хоть понимаешь, что это тот самый момент, ради которого стоит вкладываться в науку, поддерживать университеты, тратить миллиарды на инновации, изобретателей и их патенты? Со временем эти вложения начинают приносить результаты, в которые и поверить-то поначалу нельзя, — пистолет в руке Смирнова качнулся в сторону андроида. — Это представитель новой эпохи. Это будущее, о котором мы раньше могли только мечтать!
Спрятавшийся за бочками Талыгин до рези в глазах прильнул к видоискателю камеры, фокусируя изображение Головачева.
— Будущее, — тот сделал жест охране, чтобы опустили оружие, и, подойдя к ящику, с наигранным смешком что-то ткнул внутри него кургузым пальцем-сарделькой. — Многомиллионная игрушка, не более…
Неожиданно из контейнера высунулась отчетливо видная в лучах прожекторов металлическая пятерня и сдавила необъятную шею захрипевшего Головачева.
Что за черт! От неожиданности Талыгин чуть не выронил камеру. Следом за рукой из ящика плавно поднялась металлическая голова, которая повернулась лицом к пытавшемуся вырваться толстяку. Киборг! Андроид, или как его там! Перехватив ручку, Федя судорожно вытер о штанину вспотевшую ладонь. Начальство от восторга штаны намочит. Теперь можно смело требовать субботний эфир.
— А может, это ты сдал нас Орлову? — поинтересовался Смирнов у корчившегося в конвульсиях толстяка. — Сам ведь давно в кресло метишь.
— Анатольич, да ты в своем уме… да чтобы я… — захрипел Головачев, дрожащими пальчиками пытаясь ослабить стальную хватку андроида. — Богом клянусь! Иначе бы нас давно уже всех… неужели вы не понимаете… нас же всех…
— Теперь все будет под нашим контролем. — Убрав оружие, Смирнов кивнул Рубинчику, и тот нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Стальные пальцы разжались, отпуская закашлявшегося толстяка. Головачев кул ем осел на складной стульчик у стола и жадно хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыбина.
— Ну, а характерные черты, речь, — Коржин повернулся к Рубинчику. — Память, наконец?
— Саша, можно тебя на минутку, — Рубинчик поднял руку, привлекая внимание идущей от самолета секретарши.
Когда хорошенькая помощница приблизилась к столу, ученый обвел всех торжественным взглядом фокусника, запустившего руку в шляпу. Некоторые поежились под прицелом сокращающейся искусственной диафрагмы-зрачка.
— Присядь, забегалась, поди уже. Как семья? Никитка?
— Димка в командировку опять рванул. А Никитка у меня умничка, — секретарша улыбнулась, разглаживая складки юбки. — Вчера целых две пятерки принес. Весь вечер дневником хвастался! А почему вы спрашиваете?
— Ишь, какой молодец, — Рубинчик навел на секретаршу небольшой прибор, который держал в руке и нажал на кнопку.
Саша осеклась на полуслове и вперила невидящий взгляд в сырой асфальт, словно ей неожиданно стало дурно.