-Откуда бы? – поднял брови ученый. – Ты сам же всех гоняешь, чтоб не гробили легкие.
-Тебе же это не мешает их гробить. И не только легкие.
-Если бы ты чуть больше разбирался в вопросе, то знал бы, что все дело в частоте. У индивидов, употребляющих марихуану в небольших количествах, наблюдалось увеличение показателя IQ на 5,8 пункта, в то время как у никогда не употреблявших ее увеличение составило 2,6 пункта.
-Так ты… - Шкипер аж задохнулся от возмущения. - Ты ее… Из-за этого?! Шерлок ты гребаный Холмс!..
-Нет, - прервал готовый пролиться на него поток негодования Ковальски. - Не только. Но в том числе. И не кричи, ладно?
-Я тут решаю, когда кричать, а когда нет, ясно?! Мой подведомственный травит себя дурманом, а я на него не кричи?!
Ковальски посмотрел на собеседника своим обычным образом, сверху вниз, тем самым «ты-ничего-об-этом-не-знаешь» взглядом, который так раздражал людей. В образовавшейся в диалоге паузе внезапно отчетливо послышался сдавленный звук: Рико выдохнул, взрыкнув. Он чутко прислушивался к диалогу все это время. Лейтенант моментально подступил ближе, обнял его, севшего, за шею, прижимая к себе, и Рико доверчиво прижался щекой к его бедру: тут его не гнали, и не винили в том, чего он не понимал. Ковальски потрепал подрывника по волосам, и улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд, а потом выпрямился и снова обернулся к Шкиперу. От улыбки на лице не осталось и следа. Командир рассматривал теперь их обоих с неким явственно новым для него чувством. Затем, очевидно, пришел к какому-то выводу.
- Отбой, Рико, - произнес он. - Ложная тревога.
Подрывник улыбнулся, показывая зубы.
Они сидели на низком брусе, который обычно использовали, как спортивный снаряд. На этот раз, впрочем, он служил скорее не для поддержания формы, а для обратного – на нем гробили здоровье, потому как один из сидящих все же откопал в вещмешке полпачки сигарет и теперь успокаивал расшатанные нервы.
-Ощущение, как будто на меня набросились и искусали домашние тапочки, - поделился он. – Безобидные пушистые тапочки в виде котиков…
-У тебя есть такие тапочки?
-Ты, как всегда, вычленил из моей речи самое главное, Ковальски…
Тот пожал плечами.
-Сравнение с тапочками тебя что, не трогает? – не унимался курильщик. - Я-то думал, ты, наконец, ожил…
-Нет, я все еще покойник, разве это не понятно по отсутствию у меня пульса и реакции зрачка на свет? - Флегматично отозвался собеседник. – Считай, это у нас тут спиритический сеанс.
Шкипер скривил рот и бросил беглый взгляд в ту сторону, где над крышами высоток медленно, но верно, поднималось солнце, пока что выдававшее свое присутствие только полосой червонного золота по контуру крыш – как будто человеческий мир вырезали и наклеили поверх картины вечного сотворения вселенной.
Подрывник сном праведника спал в лаборатории – Ковальски заверил его клятвенно, что все в порядке. Они с командиром сейчас решат кое-какие вопросы, и он вернется. И Рико, доверчиво потершись о родную прохладную ладонь обезображенной щекой, устроился, согревая место, и спокойно погрузился в сон – перед рассветом, как водится, самый крепкий.
-Знаешь, почему я когда-то выбрал именно тебя в команду? - Спросил вдруг Шкипер, не поворачивая головы. – Из всех, кто тогда был, почему именно тебе предложил идти со мной?
-Не знаю, - честно ответил ему первый лейтенант. - Но надеюсь, дело не обошлось без ай-кью.
-Твоего?
-Твоего. Кстати, - Ковальски бросил взгляд на зажатую в чужих цепких пальцах сигарету, - ты сейчас нарушаешь свой собственный приказ.
-Да после того, что вы, два чокнутых пингвина, со мной сделали, мне за ваш счет вообще отпуск положен… - отмахнулся от него старший по званию. Затянулся, и продолжил: - Я выбрал тебя, Ковальски, потому что тогда подумал: «О! Этот парень выглядит таким спокойным и уравновешенным. С ним не будет проблем и неприятных сюрпризов…»
-А еще им можно свободно командовать, и он не взбунтуется, - ровным голосом добавил Ковальски.
-И это тоже, - не стал отрицать очевидного Шкипер. – Ты бесконфликтный. Но шло время, и я стал все чаще обращать внимание на эту твою черту, и задумываться о том, неужели тебе и правда все равно. Все равно, когда на тебя кричат, или несправедливо обвиняют, или как-то задевают то, над чем ты работаешь. Ты готов объяснить все, что угодно, но если нужно отстаивать свою позицию, дальше научной аргументации дело идет только в одном случае: если тебе за это платят деньги, которые ты потом с чистой совестью спустишь на новый микроскоп. И я подумал – господи, да этого парня вообще может зацепить хоть что-нибудь на свете…
-Так, и?
-И вот сегодня… - Шкипер описал полукруг сигаретой, нарисовав дымчатый расплывающийся узор, похожий на рваный парус. – Если честно, я думал, ты способен был убить.
-Я был, - равнодушно уронил Ковальски. – Но Рико бы это расстроило. Он тебя правда любит.
-В итоге, - не слушая его, развивал свою мысль Шкипер, - ты неспособен постоять за себя, но оказался способен постоять за Рико – боже, я не верю, что говорю это… Мне-то казалось, что он боится только привидений да предсказаний – а так, как их не существует, то можно смело говорить, что он боится самого себя.
-Он боится остаться один. У него никого нет, кроме нас, идти ему – как и мне - некуда. Он никому не нужен, и никто его не примет. Ты о нем когда-то позаботился, и он никогда этого не забудет. Он благодарный, потому что не избалован милостями судьбы.
-Ты потому с ним решил?..
-Шкипер, - первый лейтенант был само спокойствие, - я не намереваюсь обсуждать с кем бы то ни было, в том числе и с тобой, все то, что происходит между мной и Рико. Это принадлежит нам.
-Я должен знать, чего от вас ждать в деле.
-О. – Ковальски вдруг распрямился, будто встретив нечто нежданное. - Прошу прощения.
-О чем ты?
-Я подумал о тебе хуже, чем ты того заслуживаешь. Мне показалось, ты снова суешь нос в то, что тебя не касается.
-Это было бы глупо: я все равно узнаю, просто понаблюдав, а смысла лишний раз дразнить тебя, нет. Но мне действительно нужно понимать, изменится ли что-то для нас, как боевой единицы, и…
Ковальски тихо, практически шепотом, засмеялся.
-Ты что же, - произнес он, - полагаешь, все началось только сегодня?
Шкипер резко обернулся к нему, и хотел было уже что-то ответить, но внезапно передумал. Усмехнулся, помял в пальцах почти уже потухшую сигарету.
-Прапору только не говори, - заметил он. – Впечатлительный больно.
Ковальски выразительно поднял брови.
-Вот чем Прапора менее всего можно шокировать, так это заявлением что кто-то там кого-то любит, - отозвался он.
-Дурак, - беззлобно буркнул командир. – Что знают трое – знают все. Рико не расскажет, потому что не может, а нас с тобой за глаза хватает. О том, что между вами, не стоит говорить – и я не имею сейчас в виду, что подобные отношения сделают вас отщепенцами. – Он помолчал, собираясь с мыслями, а собеседник не перебивал. – Мы живем не в том мире, где можно показывать свои чувства вот так за здорово живешь, - наконец, снова заговорил оратор, - и думать, что ты все еще в безопасности. Нам нельзя чем-то дорожить или чего-то бояться, потому что именно туда и будет направлен удар. Вы можете позволить себе быть счастливыми там, - Шкипер ткнул большим пальцем себе за спину, имея в виду их базу, или даже конкретно бункер лаборатории. – Где все входы и выходы закрыты. Помнишь, ты мне сам рассказывал: есть такие эксперименты, которые возможны только в специальных для этого местах. Только когда никакие посторонние факторы не влияют. В теории, они были бы возможны и в полевых условиях, но там то дождь, то ветер, то космические кальмары атакуют… Одним словом, этот опыт возможен только в лабораторных условиях. И с вами все точно так же. Хотите быть счастливыми – будьте. Но молча.
Ковальски ничего ему не ответил, видимо, приняв решение начать исполнять начальственные указания вот прямо с места в карьер.
Прямо перед ними солнце, наконец, выползло из-за крыш, залезая мохнатым жарким боком прямо на умытое, еще толком не посиневшее небо. Оно ничего не знало о том, что происходило под землей, и, судя по всему, узнает не скоро. Может быть и вообще никогда.