Она включила свет и увидела, что собака и не думала никуда прятаться, а спокойно и даже горделиво лежала себе на высокой тумбочке-комоде, едва там поместившись, свесив лапы и хвост, гордо подняв голову.
— Вот ведь зараза какая! Как ты туда залезла? И что это за протест такой? Потерпеть не могла?! Нельзя так делать, — пыталась она стащить собаку с тумбочки.
Но Ника не поддавалась, упершись лапами изо всех сил.
— Да, это протест! Говорили же: режим, режим. Еда по режиму, гулять по режиму. А сами где шастаете? Время-то давно вышло. Я вам что, железная?
— Ну и сиди! Сейчас вот хозяин придет, он тебе задаст! — заключила хозяйка и пошла, открыв окно, наливать в ведро воду.
— А я вот всегда терплю и жду, когда кто-то придет и со мной выйдет, — ехидно начала подошедшая на крики Долли.
— Тебе легко говорить. Тебе вот сколько лет?
— Ну, три года… А что это меняет?.. Хотя ты права, меня, когда принесли в этот дом, вернее к этим людям, нашим хозяевам, дом-то был другой, я тоже сделала лужу прямо хозяину на ногу. Но он все равно меня сразу полюбил. И совсем не ругал. Ладно, не горюй, хозяйка… она добрая. Не будет долго ругаться, — вдруг совсем по-хорошему сказала Долли.
— А хозяин? Он меня вообще почти не замечает, — опечаленно сказала Ника.
— Ну, он же меня любит. Ладно, не бойся, я больше не буду тебя подставлять. Вот если вместе гулять пойдем, ты его просто слушайся и все. Руку там ему лизни, голову подставь, чтобы погладил. А хочешь, тапочки принеси ему или еще что-нибудь.
Вечером Ника принесла хозяину миску. Она просто не поняла, что такое тапочки.
— Миску принесла? — удивленно поинтересовался хозяин, — не покормили тебя? Ну, пойдем, еще что-нибудь положу. Молодец, умная собачка, — похвалил он ее.
— Я ж тебе говорила, — заговорщицки шепнула Долли.
С тех пор, если Нику хвалили и говорили, что она хорошая, собака сразу же несла в зубах миску, куда, конечно, смеясь, клали вознаграждение, заслуженное или не очень.
И на тумбочке высокой она тоже любила лежать, занимая все ее пространство, свесив лапы и хвост. Никто так и не понял, как она туда взгромождалась.
Шло время. Ника стала почти взрослой. Хозяева хотели щенков.
— Надо искать нам партнера для Ники. Ближе к весне необходимо всерьез этим озаботиться. Она уже вполне большая.
— Чем это надо им озаботиться, — напряженно думала Ника, морща свой огромный лоб. И при случае решила поинтересоваться у Долли, которая всегда все знала.
— Да щенков они хотят маленьких. Чтобы ты им принесла.
— А где же я их возьму? — удивилась Ника. — А если не принесу, они меня выгонят?
— Да не-е-е-т, — протянула не очень уверенно Долли. — Меня же не выгнали. Хотя мне трудно найти жениха. Таких, как я, не очень много, — гордо закончила она. — Да я и не хотела никаких щенков. Мне одна мышь знакомая рассказывала — когда мы еще на прежней квартире жили, у хозяев уже была собака тоже пудель коричневый. Как я. Только ее звали Джесси. Так вот, у нее были щенки. Тоже, я тебе скажу, морока такая!
— А где эта мышь? Может, с ней потолковать?
— Ну, какая же ты глупая! Говорю тебе, это на другой квартире было.
— Но ведь здесь тоже могут быть мыши… вот и надо спросить.
— Ну, я не знаю…
И как-то раз Ника услышала знакомое ей слово: мышь.
— Мышь, мышь, — визжала хозяйка.
— Да где? — отозвался ее сын.
— Вон туда побежала, в коридор.
— Конечно, ты ее напугала до смерти своими воплями!
— Ника, фу!!! — вдруг что есть силы закричал он, увидев, как Ника своей огромной лапой слегка прихлопнула испуганного зверька и пыталась играть с ним.
— Фу! — вновь заорали на нее.
Ника от испуга бросила свою непонятную новую живую игрушку и, повернувшись вокруг своей оси, уселась прямо на несчастную мышку.
Однако зверьку повезло, и он не был окончательно придавлен внушительной массой собаки. Как только Ника поднялась, мышь, что есть мочи рванула в сторону и была такова.
— Зачем же ты ее отпустила? — тихонько прошипела Долли. — Вот и могли бы все у нее расспросить.
— Я вообще ничего не поняла. Все так кричали, кинулись на меня… вот я и встала. Растерялась.
— Растерялась, — передразнила ее Долли, — такая большая и вдруг стушевалась. Ладно, все уйдут по делам, мы попробуем найти ее и поговорить. Должна же она быть благодарной, что ее не только не раздавили, но и даже отпустили.