Она подошла ближе.
– Это ты здесь спишь?! Ужас какой. Давай я тебе одеяло хоть принесу, а то ночи уже скоро совсем холодными станут. Я бы тебя и в дом пригласила, но…
– Не надо в дом. Я буду здесь жить. И за одеяло тебе влетит.
– Ничего, сделаю так, что не заметят.
Возникла неловкая пауза.
– Почему она так сказала? – спросила я. – Почему нельзя со мной водиться? Кто я, по ее мнению?
– Она мне так и не ответила, как я ни пытала. Нельзя, мол, и все. И про бабку тоже рассказывать не собирается. Говорит, что это мне только навредит. В таборе бабулю почитали ведьмой, но это ничего не значит. Вон маму мою тоже колдуньей называют, и что? Она ничего такого не умеет. – Дара вздохнула, присела на пол рядом со мной и тут заметила лабиринт. – Ой! А это что такое?
Она потрогала пальцем выдавленные в дереве линии.
– Не знаю. Когда я проснулась, это здесь уже было. А самолетик вон там, в полуметре от твоей ноги, ты видишь?
– Какой самолетик? – Дара растерянно поерзала и огляделась.
– Понятно, – вздохнула я, – ты их тоже не замечаешь.
– Да кого?
– Предметы в центре лабиринта.
– Лабиринта?
Дара вскочила на ноги и посмотрела на пол.
– Ничего себе. А где, ты говоришь, лежат предметы? Здесь? Ой! – Она попробовала ткнуть пальцем в звезду в центре и замерла.
– Что?
– Не пускает! – сказала она, ощупывая невидимую преграду в воздухе.
Тут уже я вскочила с матраса и подошла к ней. Провела рукой над пентаграммой и ничего не почувствовала. Дара же двумя руками обозначила границу, через которую не могла пробиться. Полусфера чуть более полуметра диаметром накрывала центр лабиринта, как надежный железный таз.
– Вроде не твердое, а как будто через мягкую резину пытаюсь руку просунуть. Вначале еле чувствуешь сопротивление, но чем больше давишь, тем больше отталкивает, – проговорила она.
– Наверное, поэтому и не видишь ничего.
– Там что-то спрятано именно для тебя, раз ты спокойно можешь это потрогать. А взять можешь?
– Нет, – вздохнула я, – они как приклеены. Даже бумажный самолетик твердый как сталь. Ни сдвинуть, ни поднять, ни согнуть.
– Как интересно! – мечтательно и радостно сказала Дара. – Обожаю загадки.
– Терпеть их не могу, – буркнула я, хотя и не помнила, так ли оно на самом деле. Но вот эта головоломка уже выбешивала. Если ее создали специально для меня, то зачем? Мой внутренний голос равнодушно заметил, что еще неплохо было бы знать, кто именно ее создал. Уж не желтоглазая ли? И что мне грозит, если я ее так и не разгадаю, но еще интереснее – что случится, если я когда-нибудь решу эту задачку?
– А что там еще лежит?
Кратко описала ей все пять предметов.
– Мне кажется, они для тебя должны что-то значить. Может, благодаря им ты сможешь вспомнить, кто ты и откуда?
– Но я пялюсь на них уже второй день и ничего не происходит!
– Значит, ты что-то делаешь не так!
– Ну а как надо?
– Не знаю, – стушевалась Дара.
– Вот и я не знаю, – пробурчала я.
– А ты пробовала пройти лабиринт? – тут же оживилась девочка.
– В смысле, пройти? Линия шириной в два пальца. Как по ней пройдешь? Рукой по ним водила от начала до конца, и ничего не произошло.
– Плохо, – погрустнела она.
Некоторое время мы сидели молча, разглядывая узор на полу.
– Слушай, а где тут туалет? – спросила Дара. – А то я дома не сходила.
Я пожала плечами:
– Да нет тут никакого туалета.
– То есть как нет? А ты-то куда ходишь? – спросила она.
– Ну как-то не приходилось еще… – смутилась я.
– За два дня?! – смешно сморщив нос, спросила Дара.
Задумалась. Действительно, как-то странно получалось. Вроде как должна была захотеть-то.
– Прости за такой вопрос, но мне уже любопытно, а когда ты последний раз ела? И вообще, чем ты питаешься? – вкрадчиво спросила девочка.
Холодные мурашки поползли по спине. Молча смотрела на нее, а страх запускал ледяные пальцы под платье, сжимал виски и подбирался к сердцу.
– Что ты так смотришь? – испуганно спросила Дара и прижала ладошку ко рту. – Ты и не ела до сих пор, да?
Кивнула, не в силах произнести это вслух. Леденящая мою душу пауза тянулась, наверное, бесконечность.
– Но ты хоть хочешь кушать? Наверное, умираешь с голоду, да? – с надеждой, заглядывая в глаза, спросила девочка.
Медленно покачала головой в ответ.
– Что со мной? – спросила я, чувствуя, что в горле возник горький, мешающий дышать ком, а в глазах появились слезы.
Дара настороженно смотрела мне в глаза, а потом ее веки дрогнули, зрачки расширились, и она невольно отшатнулась.
– Что?! – не выдержала и отчаянно крикнула я, испугавшись, что девочка сейчас сбежит, ничего не объяснив.