– И зачем же? Что у тебя за манера такая – самое главное никогда сразу не говорить?
– Они являются, чтобы отомстить за свою смерть! – страшным замогильным голосом произнесла Дара, для пущей выразительности испуганно вытаращив глаза.
– Отомстить?! – Я задумалась. – Но для этого я, как минимум, должна помнить, как умерла. Ну и того, кто в этом виновен.
– А вот и нет! Тут написано, что навка не может отличить обидчика от остальных и мстит всем, губя всех встреченных молодых парней.
– Но я не хочу никого губить. Да и к парням нормально отно…
Тут я вспомнила, с какой злостью прогнала пацанов из своего сарайчика. Может, у меня действительно какая-то нездоровая реакция на них?
– Дай сюда. – Я забрала книжку у Дары и принялась читать сама.
– Вот. Тут написано, что у этих мавок-навок спины нет и все внутренности видны. У меня же не так! – и демонстративно повернулась к подруге спиной.
– О боже! – Дара испуганно прикрыла рот ладошками.
– Что там?! – Я в ужасе бросилась к небольшому зеркалу у двери.
Она звонко рассмеялась:
– Купилась!
– Тьфу на тебя! – фыркнула я и все-таки посмотрела в зеркало. – Кстати, расческу не одолжишь? А то я какое-то пугало огородное. Если еще и лишняя резинка для волос есть, то вообще супер… – Я замолчала, потому что заметила в отражении нечто странное.
Дальний от меня угол комнаты был окутан тьмой. Обернулась и увидела, что в реальности он совершенно обычный. Опять посмотрела в зеркало. Густая черная тьма медленно просачивалась сквозь стену тонкими как волосы струями-щупальцами. Она двигалась медленно, еле заметно, но мне показалось, что все-таки ползет в мою сторону. Или это оптическая иллюзия такая? Вспомнила, как смотрелась в зеркальце мотороллера. Тогда мне казалось, что на нем какая-то хитрая тонировка, но, видимо, дальнюю сторону площади заслоняла именно эта темнота. Тогда она была ближе или дальше? Вроде дальше, но я не была уверена. Выглядело все это жутко, но пока не очень опасно.
Обернулась и взглянула на подругу. Дара смотрела на меня выпученными глазами.
– Что? – спросила я.
– Ты попросила расческу, а в книге написано, что навки всегда требуют у юношей гребень для своих длинных зеленых волос. Только откупившись им, парень может спастись.
– Да ну тебя! Ты уже бредишь! Ты не юноша, и губить я никого не собираюсь. Любая бы попросила расческу, проведя две ночи в сарае.
– Дара! Ты там с кем разговариваешь? – послышался из-за двери женский голос.
– Ни с кем! Я одна! – крикнула в ответ подруга и прижала палец к губам, давая мне знак молчать, хотя даже если бы я тут пела оперные арии, ничего особо не изменилось бы.
Лестница проскрипела унылую мелодию в ритме медленного вальса, и хозяйка дома открыла дверь. Оглядела комнату и внимательно посмотрела на сидящую над книгой дочь.
– Чего хохочешь тогда? – нахмурившись, спросила она.
– Да смешное прочитала, – спокойно пожала плечами Дара.
Мать поджала губы. Мне показалось, что она все поняла, но повода усомниться в правдивости дочери не было.
– Через час за стол. – Она покачала головой и пошла вниз, проигрывая на ступеньках лестничный вальс в обратном порядке.
– Хорошо, мам! – крикнула Дара.
Когда шаги матери стихли в гостиной, она тихо сказала мне:
– Теперь будет прислушиваться, так что давай не шуметь.
– Хорошо. Короче, никакая я не навка! Мстить никому не собираюсь. Волосы у меня не зеленые, и кишки из спины не торчат.
– Но ты же мертвая и с дельфинами общаешься, как русалка.
– Только у меня кровь из ран идет, сердце стучит и шишка на башке. Такая себе мертвая нечисть.
– Бред какой-то, – заявила Дара и подперла подбородок кулачками.
– Расческа-то есть? – спросила я после долгой паузы.
– А… да, конечно.
Она открыла ящичек у зеркала, достала щетку для волос и вытряхнула на стол резинки и бантики.
Тьма в отражении за все это время вообще не сдвинулась, и я окончательно успокоилась. Наверное, это такая особенность моего зрения – в зеркалах мерещится то, чего нет на самом деле.
– Интересно, а что увидят другие? – задумчиво проговорила Дара, глядя, как я закрепляю хвост на затылке. – Эта резинка для них будет в воздухе летать?
Я замерла. А правда? Что, если я надену, например, пальто? Его же наверняка увидят! И вот спущусь сейчас, а для той женщины ярко-красная резинка дочери гордо проплывет к входной двери.
– Оставайся сегодня у меня ночевать! – заявила Дара, видимо, подумав о том же, о чем и я. – А завтра подумаем и поэкспериментируем. У меня тут для мягкости два матраса. Один тебе на пол положу. Одеяло запасное в шкафу.