Нет… Такого не могло быть… не могло быть такого… быть такого не могло… Мне надо было тут же, сейчас же смыть с себя мерзость и гадость, оттереться, очиститься, но здесь зайти в ванну, здесь остаться я уже и на минуту не мог — меня бы стошнило. Значит, придется возвращаться к Ли — Ли. Выдумывать, будто что–то забыл… хотя, что и зачем выдумывать, кто мне она такая? Кто они все такие — племя их блядское!..
Лидии Павловны с Дартаньяном во дворе не было, только фикус сиротел у подъезда. На фикусе, пришпиленная заколкой–невидимкой, белела бумажка — листок, вырванный из записной книжки.
«Романчик, спасибо, пригрейте фикус. Я в жилконтору — проблемы свои решу сама».
Романчик…
Стало быть, она опять решила размениваться?.. Распрощаемся с нашим давним соседством — мне уже разменивать нечего.
Лес зассанный затащить домой — и на работу… Но фу, как от него несет!
Как от меня…
Подняв, я подержал и поставил фикус.
Нет…
Что Ли — Ли нам никто — это мы зря, романчик… Это фантазии наши на дикой природе… Все идет к тому, что как раз наоборот — а с запахами у Ли — Ли тончайшие отношения. Поэтому на работу. Нам на работу — и фикусу с нами. Там чем только не попахивает, да есть кому быстренько баньку организовать.
С фикусом и помоемся.
На чем–то нужно было фикус довезти, я вышел со двора на улицу — и тут, как по заказу, подкатил задрипанный «Москвич» — пикапчик, водитель которого давно, наверное, оставил надежду на развалюхе этой хоть что–то подзаработать. Я без проблем с ним договорился, дав вдвое больше, чем он запросил. У него нашлась веревка, мы привязали фикус, положив в кузовок, откуда торчал он, весь не влезая…
Можно было бы и обрезание сделать, но…
Связали не закрывавшиеся двери кузовка.
— Куда ты его? — спросил водитель, значительно меньше фикуса мужичок в кепке–аэродроме, в советские времена облюбованной кавказцами. Выглядел он в ней потешно, этаким грибком–черноголовиком.
— А куда–нибудь… Лишь бы с рук сбыть.
— Я так и подумал, у меня нюх на фикусы. Можно ко мне. Я на окраине в своем доме живу, у меня этих фикусов — одним больше, одним меньше…
Предложение выглядело толковым, но фикус был не мой.
— Фикус не мой.
— Так заберешь, когда понадобится. Даже больший возьмешь или два, у меня этих фикусов… Я тебе адрес оставлю.
Вот что значит дать больше, чем от тебя ждут.
— Ты домой едешь?
— Домой… Но вазон забрать не потому предлагаю, чтобы лишний бензин не палить. Просто и тебе удобней, и фикусу лучше.
Хоть тут подвезло, куда с этим лесом?..
Я согласился, что так и лучше, и удобней.
— Только фикус ты во дворе пару дней подержи…
Мужичок заржал.
— А то я зассанный фикус сразу в дом потяну! Они у меня летом все во дворе — тропический лес!..
Когда выезжали на улицу, откуда–то почти под колеса кинулся, лая, Дартаньян, но я не стал останавливаться: на работу, так на работу.
III
— Ты почему без Ли — Ли? — дверь открывая, спрашивает мой коммерческий директор, нашего театра–студии финансовый заправила, и заглядывает мне за спину, будто Ли — Ли, которая на голову выше меня, может за мной спрятаться.
— На фиг она тебе приснилась? — прохожу я к своему столу, а директор, скучно на меня глянув, возвращается на место и бормочет что–то неразборчивое…
Приснилась, потому что все хотят просто видеть ее. От нее флюиды, энергия, секс, жизнь… Кроме того, Ли — Ли — наш талисман. За те полгода, как она появилась, дела наши пусть не так круто, как прежде, но все же пошли в гору.
Я подвигаю ближе к себе телефон и включаю автосекретаря.
— Жена твоя раз пять звонила, — говорит, будто нехотя, Ростислав Яковлевич, Ростик, мой коммерческий директор, наш финансовый заправила. Мы одногодки и, разумеется, друзья, и еще он толстенький, пухленький еврей с лысиной и животиком. И он не сказал: бывшая жена. Для него, как и для меня, бывших жен не бывает.
— Которая?
— Вторая. Просила, как только появишься, перезвонить.
— Сама перезвонит.
— Само собой… Но, может быть, что–нибудь такое… Все же пять раз.
Я набираю Марту. Она полунемка, полулатышка, я привез ее когда–то из Риги — и у меня с ней сын.
— Хэй, Марта! Что у тебя?
— Хэй… Ты мог бы посмотреть одного мальчика?
Не виделись с год — и ни «как живешь?», ни «что слышно?..» Марта лишнего не спросит, зря я с ней развелся.
— Не мог бы. Ты ведь знаешь, я мальчиков не люблю.