Пока я колебался, узнавать мне ее при Зиночке или нет, Стефа, придя в себя, без каких–либо сомнений сама меня узнала.
— Шуточки у тебя, Роман… Зина рассказывала, как ты в больнице лежал… — и она рассмеялась. Как и раньше, когда, поплакав, начинала смеяться. Переливисто–вихляво…
Крабич утверждал, что у Стефы бешенство матки, потому что кончала она ненасытно. Плакала и смеялась, плакала и смеялась.
— Про смешное рассказывала?..
— Про вилку! — с наслаждением произнесла Стефа, и Зиночка вспыхнула:
— Мамка!
Хорошо, что не про шприц…
— А ты, значит, Алик?.. — не обратила никакого внимания на реакцию дочери Стефа и погладила по щеке Алика, который стоял, так вцепившись в свою сумку, будто держался за нее. — Бедненький… Ты у нас жить будешь?.. С куклой?..
Только теперь я заметил, что Стефа пьяновата.
— Зину отец поздравить заходил… — сама себя заметила в том, что подпила, Стефа, усаживая нас за стол, за которым трое уже, как видно было, посидели. — Выпил и отчалил.
Зиночка поджала губки и быстренько прибрала со стола.
Квартира была маленькая. Раскладной стол с шестью стульями, поставленный посредине, занимал почти всю комнату. Остальное занимали диван, телевизор и шкаф. Слева от шкафа — дверь в еще одну комнатку. Пенальчик — такие квартиры я знал. И где они здесь собирались Алика с куклой селить?..
Куклу Зиночка, не найдя ей другого места, посадила с нами — на стул напротив себя. Забавная получилась компания.
— А хлеб вы взяли?.. — спросила Стефа, когда Алик достал из сумки коньяк с шампанским и конфеты — джентльменский набор, который прикупил я к кукле. — Отец весь хлеб съел, я голодная…
— Давай сбегаем, Алик, — как–то слишком поспешно подняла Алика Зиночка. И Стефа снова сказала, как только они вышли:
— Я голодная.
— Полный стол еды, Стефа…
— Трахни меня, Роман… Меня никто не трахает, я такая страшная стала?..
Что ж, если так, пусть так…
— Ты не страшная… Если хочешь, трахну.
Стефа выскользнула из платья, сбросила трусики и лифчик, которому нечего было держать. Две сморщенные дички…
— Когда это я не хотела?..
— Не успеем…
— Магазин далеко…
Раскинувшись, Стефа уже лежала на диване — синеватая, как магазинная курица советских времен.
— Ты забыл, я быстрая…
Она была не худощавая, худая — из одних костей. От лобка вверх по ввалившемуся животу тянулся шрам…
— Кесаревым Зину доставали… Таз у меня узкий и пиздюлька, как у мышки. Помнишь?..
Для меня не существует некрасивых женщин, но романчик мой не поднимался. Не шевелился даже. Я сидел возле Стефы, гладил шрам на ее животе и смотрел на куклу.
Я не могу видеть шрамы на женских животах.
— Давай…
— Не встает…
— Поминетить? — подхватилась Стефа и вгрызлась в романчика… Она никогда не умела минетить, Крабич называл ее пираньей.
— Да что же это!.. — выплюнула меня Стефа и стала кататься, поджав ноги, со спины на живот, с живота на спину. — Тогда пальцем, хоть пальцем… — поймала она мою руку и кончила, как только я дотронулся до клитора — это в ней еще осталось. Мне брызнуло в ладонь — так она кончила и тут же заплакала:
— Роман, блядь я такая… Ты Зину хочешь?.. Не трогай ее, она целенькая. И про меня ничего не знает…
— А что про тебя знать?.. — вытер я руку о густо, жестко поросший лобок, припомнив волосатую кобылу «профессоршу» — и вдруг захотел Стефу, неощипанную курицу… Она тут же это почувствовала и обеими руками схватила романчик, который едва проломился в нее — такая она на самом деле была маленькая…
Когда–то, впервые проломившись в нее, я подумал, что она целка, и удивлялся, не обнаружив крови на простыне. Этому же удивлялся Крабич…
— Что я такая… что я такая… что я такая… — кончала и кончала, плакала и смеялась Стефа, и мы то ли не услышали звонка, то ли Зиночка с Аликом и не звонили… На столе лежал хлеб — и грохнула дверь.
— Хрен ты теперь Зину трахнешь, куклу свою трахай, — рассмеялась Стефа, которая знала, сколько времени нужно, чтобы сходить в магазин — не такой, оказалось, далекий. — Дочь у меня с гонором, не то, что я… Знаешь, чья она?
Оставалось услышать, что моя…
— Чья?
— Крабича!
— У Крабича умер ребенок…
Стефа, блядь такая, лежа подо мной, перекрестилась.
— У брата умер. Как раз в то же время. А он придумал, будто у него. Я так и не поняла: зачем? Я ведь ему не навязывалась… Они вдвоем с братом сегодня и приходили…
Кукла сидела за столом и хлопала глазами.