— Ещё пять минут, — прошептал он ей в ухо.
Она хихикнула.
— До того, как я узнала тебя, никогда бы не подумала, что ты из тех, кто любит подремать.
— Никто не идеален.
— Ну же, — сказала Сакура, поворачиваясь и целуя его в губы. — У меня остался всего час, чтобы вручить тебе подарок на день рождения.
Итачи поднял бровь и посмотрел на неё.
— Не терпящий отлагательств подарок?
— Обещаю, что это не очередной розовый фартук с оборками.
— Их у меня на всю жизнь хватит.
Сакура усмехнулась, когда Итачи перекатился на спину, потянувшись в последний раз. Он протянул руку, запустил пальцы в её волосы и присел, захватывая её губы для нового поцелуя.
— Я проснулся.
— Отлично, — радостно сказала Сакура, свешивая ноги с кровати. Она схватила одну из рубашек Итачи, просунула руки в рукава, завязала волосы в высокий хвост и подождала, пока встанет Итачи. Он тоже не спеша собрал волосы и, закончив, повернулся к ней.
Сакура не смогла сдержать улыбку.
Большую часть последних двух лет они провели вместе, спали либо у неё дома, либо в квартире Итачи, пока она окончательно не переехала в эту квартиру. Хотя её жильё по-прежнему было записано на её имя и оплачено, они уже несколько раз поднимали вопрос о том, чтобы она переехала и официально. Ино и Хината спрашивали, когда будет свадьба.
Её друзья всегда опережали события.
Сакура подумала, что не может их винить.
Когда Итачи потянулся к её руке, она позволила ему взять её. Внутри живота трепетали бабочки.
— Хорошо спалось? — спросил он, подавив зевок, прикрывая рот рукой.
— Твой кондиционер лучше моего, — сказала Сакура, потирая глаза. — Так что да.
Они прошли мимо больших окон на кухню, откуда открывался прекрасный вид на залитую солнцем Коноху. Лето набирало полную силу в Стране Огня: даже в этот ранний час они слышали цикад, и если бы не кондиционер, Сакура была уверена, что проснулась бы сейчас в луже собственного пота.
— Итак, — объявила она, когда они добрались до кухни. — Я знаю, что тебе не нравятся материальные подарки, и, честно говоря, становится трудно найти что-то, что не является шутливым подарком, — сказала Сакура, потянувшись за одним из вычурных фартуков, который она подарила ему в прошлом году. — Я подумала, было бы неплохо подарить тебе что-нибудь практичное.
Итачи сел за стойку и посмотрел на неё с выражением лица, в котором она распознала скептицизм. Другим было трудно читать его, но Сакура научилась фокусироваться не на его глазах, а на его рте. В то время как эмоции других людей отражались в их глазах, Итачи научился держать свои пустыми. Впрочем, прочитать можно каждого — в его случае вздрагивали губы, когда он находил что-то забавное. Или появлялась ямочка на правой щеке, всякий раз, когда он скептически кривил рот, прямо как сейчас…
— Ты собираешься учить меня готовить яичницу.
Сакура тяжело вздохнула.
— Нехорошо угадывать свой подарок раньше, чем я рассказала.
Итачи усмехнулся.
— Я думал, ты сдалась после инцидента со скорлупой.
Она подняла палец.
— Это неверный подход, Учиха. Для изучения дзюцу требуется несколько попыток…
Итачи покачал головой и постучал пальцем чуть ниже глаза.
— …для нас, простых смертных, — добавила она, изогнув палец, подзывая его ближе. Сакура посмотрела на него. — Было бы гораздо проще, если бы ты использовал для этого Шаринган.
— Помнится, на первом уроке ты сказала мне, что это жульничество.
— Мне нужно научиться вовремя закрывать рот.
Он наклонился и прижался губами к её лбу.
— Прошу, не надо.
Сакура просияла.
— Ладно, давай делать яичницу.
Пока она ставила сковородку на плиту, Итачи выбрал четыре яйца и положил их рядом с ней. Прикусив губу, пытаясь удержаться от смеха, Сакура подняла одно яйцо, чтобы он увидел, и разбила его о край сковороды, с отработанным мастерством выливая на поверхность липкое нутро. Она взяла следующее, повторила движение и, закрыв сковороду крышкой, повернулась к Итачи.
— Не сильно и не слишком слабо, — сказала Сакура, повторяя урок, который преподала ему в первый раз, почти три года назад.
— Да, Харуно-сенсей, — послушно повторил Итачи, обнимая её за талию и заглядывая в сковородку. Хотя он делал вид, что равнодушен ко всему происходящему, Сакура видела напряжённую сосредоточенность, скрывавшуюся в его тёмных глазах. Итачи относился к этому так же серьёзно, как и к любой другой миссии S-ранга — мысль об этом вызвала улыбку на её лице.
Решив, что с яичницей покончено, Сакура с размаху сняла крышку и театральным движением руки протянула ему яичницу.
— И готово. Теперь твоя очередь.
Она отступила в сторону, позволяя ему взять одно яйцо. С той же точностью, что и она, Итачи расколол его на сковороду. Она заглянула внутрь, но скорлупы в яйце не обнаружила. Кивнув, она позволила Итачи расколоть второе и после тщательного осмотра разрешила ему накрыть сковороду крышкой.
Сакура прикусила губу, чтобы не рассмеяться, когда Итачи, держа руки по обе стороны плиты, наклонился над той, с предельной концентрацией глядя на сковородку.
— Выглядит неплохо, — подбодрила его Сакура.
В этот самый момент открылась входная дверь.
Удивлённые, они оба посмотрели в её сторону и увидели стоящего в дверном проёме Саске.
Едва не уронив тарелку, Сакура поставила ту на стол. При виде друга её глаза наполнились слезами. Прошло почти три года с тех пор, как она видела его в последний раз — три года с тех пор, как он ушёл из Конохи и вопротил один из её кошмаров в реальность.
У Сакуры перехватило дыхание, когда она увидела, как он выглядит. Он стал выше, его волосы стали длиннее, хотя, похоже, он пытался их подстричь. Униформу Конохи заменили простые чёрные брюки и рубашка.
В руках он держал коробку, в которой, казалось, хранились все его пожитки — от свитков и оружейной полироли, которыми он всегда любил пользоваться, до небольшой стопки одежды и выглядывающего сбоку зелёного жилета Конохи. Именно тогда, и только тогда, она вспомнила сообщение, которое передала Саске в день ухода.
«Итачи», — сказала она, схватив его за руку. — «Итачи хочет, чтобы ты знал — здесь тебя всегда ждёт дом, когда бы ты ни захотел вернуться. И что он всегда будет любить тебя, что бы ты ни делал».
Итачи стоял неподвижно, словно боялся, что любое его движение может спугнуть младшего брата. Сковорода, в которой жарилась яичница, испустила дым, и Сакура рванулась, чтобы снять её с плиты и бросить в раковину. Итачи же не мог оторвать взгляд от Саске.
Саске выглядел в равной степени смущённым и неуверенным, тёмные глаза метались по кухне, будто вбирая её. Его взгляд на мгновение задержался на Сакуре, но в нём не осталось ни гнева, ни печали, только осторожное тепло, которое, как она боялась, никогда не вернётся.
— Сакура, — поздоровался он.
— Саске, — выдохнула она, вытирая слёзы.
Затем он посмотрел на Итачи.
— Сегодня не понедельник, — заметил Саске, краснея и отводя глаза, но Сакура не упустила крошечную усмешку, которая тронула его губы, прежде чем он добавил так тихо, что она едва расслышала: — Нии-сан.
С этими словами он поднял повыше коробку с вещами и зашагал вглубь дома. Сияя сквозь слёзы, Сакура смотрела, как он поворачивает за угол, и её сердце наполнилось теплом. Она повернулась к Итачи.
— Тебе нужно хорошенько поработать над совершенствованием яичницы. Саске любит глазунью по утрам, — сказала Сакура, вытирая глаза.
— Да, — сказал Итачи. Широко раскрыв глаза, Сакура посмотрела на Итачи, который стоял, дрожа от беззвучного плача, всё ещё глядя на угол, за которым скрылся Саске. Сакура потянулась к нему и обхватила руками за талию. — В следующий раз она будет идеальной.
Розочка обнимала Мальчика-с-данго, плачущего из-за семьи, которую он считал утраченной, и из-за брата, который к нему вернулся.
КОНЕЦ