Спрашивать стал осторожно. И все ему витязь поведал.
Молвил старик: "Не отчаивайся прежде времени, сын мой!
Дивны дороги судьбы! Не теряй же надежды! Хоть с виду
Всё против Лаймдоты, но, я уверен, она не виновна,
Любит тебя одного и верной тебе остаётся!"
Лачплесис, выслушав слово отца, стал немного спокойней.
Старому Буртниексу весть он послал обо всём, что разведал
Он по дороге. А сам он решил на некое время
В доме отцовском остаться, раздумать в тиши о дальнейшем.
Но нестерпимою мукой витязя сердце томилось.
Целые дни по крутым берегам он бродил одиноко,
Даугавы волнам вспененным горе своё поверяя.
Вместе с волнами седыми хотел он отправиться в море,
С северным ветром поспорить, на Севера дочь подивиться,
Может быть, Севера дочь, владычица бурь и сполохов,
Рану души уврачует, остудит горящее сердце.
Так протомился он несколько дней. И внезапно не стало
Юноши в замке. Никто не видел, когда он уехал.
Также не ведал никто, куда он путь свой направил.
ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
В Риме старом, вечном Риме,
Где святой отец54 живёт,
Войско рыцарей сзывали
Для похода в Балтию.
Балтию Марии-деве55
Посвятил отец святой,
Кровопийцам и убийцам
Дал он отпущение
Всех грехов: чтоб к правой вере
Обратить могли они
Балтии народ несчастный,
Гибнущий в язычестве.
Им на новые убийства
Дал благословение,
Строить каменные замки
Он велел им в Балтии.
Много всяческого сброду
На призыв откликнулось,
Много нищей, безземельной,
Хищной рвани рыцарской,
Всюду ужас наводящей,
По дорогам грабящей.
Сам святой отец сегодня
Принял войско рыцарей,
Главарей он им назначил
Из своих епископов.
Под конец отцу святому
Двух людей представили.
Это Дитрих был и Каупо,
Выходец из Балтии.
К целованью туфли папа
Допустил паломников,
Через толмачей любезно
С Каупо он беседовал.
Спрашивал его о землях
И о людях в Балтии,
Захотят ли христианства
Благодать принять они.
"Люди нашей веры - братья
Меж собой! - он сказывал.
Так и новообращённым
Братьям предоставлено
Будет, наравне со всеми,
Пользованье благами
И щедротами земными,
Что увидел в Риме он
И в других местах великой
Западной империи.
Но все эти блага мира
Прах, пустяк, ничтожество
Пред блаженством, после смерти
Верных ожидающим!.."
Каупо и на самом деле
Ослеплён был сказочным
Блеском и великолепьем,
В Риме им увиденным.
Слабыми ему казаться
Стали боги прадедов
Пред могучим, щедро льющим
Миру счастье господом.
И душой пред чуждым блеском
Слабый лив не выстоял.
С племенем своим креститься
Дал он обещание.
И святой отец за это
Щедро одарил его
И к себе его приблизил
В круг князей и рыцарей.
Стал с тех пор его слугою
Обольщённый Каупо.
Наконец отца святого
Выслушав напутствие,
Рыцарское ополченье
В край балтийский двинулось.
Юношей, что в Рим с собою
Вывез куниг Каупо,
По монастырям монахам
В обученье отдали,
В их числе, гласит преданье,
Был латышский Индрикис56
Зиедонс вновь пришёл. Оделись
Горы, долы зеленью.
Бурно ожила природа,
Славя бога щедрого.
Но с природой не делили
Люди ликования.
Не видали, не слыхали,
Как цветёт, шумит земля.
Их желания иные
И иные страсти жгли:
Обирать народ несчастный,
Праздно жить и пьянствовать.
Там, где Ридзиня впадала
В Даугаву, там тьмы людей
Рыли, сваи забивали,
Новый город строил57,
Окружали крепким валом.
Посредине каменный
Встал собор, покрытый круглым
И тяжелым куполом58.
Был у Ридзини возникший
Город назван Ригою.
Под бронёй соборных чёрных
Стен епископ Альберт там
Властвовал59. Попов с войсками
Рассылал оттуда он.
Убивать, крестить и грабить
Начали в стране они.
Замок Икшкиле и замок
Саласпилс60 он выстроил.
Ужасом объяты были
Жители окрестные.
Люди поняли, да поздно,
Что они обмануты.
И оплотом стала Рига
Чужаков и хищников.
Не тогда ль о ней сложили
Песню эту горькую:
"Рига, сколько ты убила
Наших юных сыновей!
Рига, сколько породила
Ты рыданий, стонов, слёз!
Рига, сколько потравила
Ты зелёных наших нив!
Рига, сколько ты спалила
Наших гумен и домов!
Рига, сколько осушила
Бочек нашей браги ты!
Рига, сколько истребила
Ты богатства нашего!
Рига, сколько погубила
Ты народу нашего!
Рига, так чего же больше
Пожелать могла бы ты?"
А пока над Даугавой
Новый город строился,
Далеко, в земле немецкой,
В некоей обители
Лаимдота в плену томилась,
Ложью из родной земли
Увлечённая и силой
К немцам привезённая.
Злая Спидала и Кангарс
Злое дело сделали.
Тихой ночью велей к замку
Буртниекса пришли они.
Деве Спидала явилась
В виде мёртвой матери
И в засаду за собою
Ночью завела её.
Взяли Лаймдоту, связали
И умчали в Турайду,
А оттуда прямо к морю
Той же ночью вывезли.
И не помогли ни просьбы
И ни слёзы Лаймдоте
На корабль её втащили,
Увезли в Неметчину.
Приходил в пути к ней Дитрих,
Утешать хотел её,
Говорил, чтоб не боялась,
Что вреда не будет ей,
Что на корабле с ней едут
Многие сородичи
Добровольно и что с ними
Едет куниг Каупо.
Что на жизнь в немецких землях
Поглядеть хотят они...
И что там предрешена ей
Слава несказанная,
Что её себе в невесты
Избрал Кристус - бога сын.
Но с презрением глядела
Лаймдота на Дитриха.
Гордо дева отвечала,
Коротко, с достоинством:
"Если Кристус твой насильно
Может брать невест себе,
Хоть была бы я свободна,
Не могла б любить его.
Я в отчизне сужена
Молодому витязю.
На союз любви отец мой
Дал благословение.
Отпусти меня на волю,
Не томи, не мучь меня,
Иначе жених мой, витязь,
Страшно отомстит тебе!
Я же человеческая
Дочь, людьми рождённая,
Никакому сыну бога
Не гожусь в невесты я!"
Совесть вытравивший в сердце
Дитрих, лжец испытанный,
Весь от злобы стал багровый,
Услыхав ответ её.
И, оставя уговоры,
Он покинул Лаймдоту.
Но не облегчилась доля
Горемычной пленницы.
Защитить её просила
Лаймдота у Каупо.
Тот сказал: "Её насильно
Стать невестой Кристуса
Не принудят", - и при этом
Дал ей обещание,
Что он сам её обратно
Отвезёт на родину.
По лукавому совету
Дитриха решился он
Лаймдоту оставить в некой
Девичьей обители.
Но, ошеломлённый Римом,
Ослеплённый виденным,
Позабыл обратно Каупо
Взять с собою Лаймдоту.
Дитрих словом не напомнил,
Ибо видел ясно он,
Что за адамант прекрасный
Им подарен Западу,
И что будут благодарны
Там ему за пленницу.
Настоятельница с нею
Ласкова сперва была,
Лишь надоедала часто,
Муча уговорами
Позабыть богов латышских,
Поклониться Кристусу.
Видя тщетность уговоров,
Начала угрозами
Устрашать. Отдать грозила
Пленницу какому-то
Графу; он её своей, мол,
Сделает наложницей.
И угрозы эти слыша,
Испугалась Лаймдота.
Стало ей к тому ж известно,
Что беспутный родственник