– Толи нет дома, – сказала она мне. – Мы придем к нему в другой раз. А сейчас ты можешь идти домой.
Она ушла, а я домой не пошел, остался в этом дворе. Мне было интересно узнать, в чем же все-таки чудо.
– Слушай, что это такое тут? – спросил я проходившего мимо мальчишку моих лет.
Мальчишка огляделся по сторонам и тихо сказал мне:
– Это я придумал, только ты не вякай взрослым. Я и не знал, что из этого чудо получится.
И он рассказал мне, что в их доме есть частный магазинчик, где продается керосин, мыло и всякое такое барахло. Так вот он с ребятами утащил оттуда коробку с разными красками для материи. Никто из ребят не знал, что делать с этими красками, а он придумал. Сегодня утром в одно и то же время во всех квартирах дома ребята засыпали краску в бачки уборных. И вот из всех бачков потекла цветная вода – у кого красная, у кого зеленая, у кого лиловая. И некоторые взрослые даже испугались этого странного явления, а некоторые решили, что это чудо. И уже из соседних домов народ прет сюда.
– Ты ведь тоже не с нашего двора? – спросил меня мальчишка.
– Нет, – ответил я. – Меня тут к одному паразиту привели, да его дома нет.
– А кто тебя привел? – настороженно спросил мальчишка.
– Меня Надежда Викторовна привела.
– А, так вот кто ты, гад ползучий! Это из-за тебя мне жизни нет! – крикнул мальчишка и ударил меня по уху.
Я ответил ему тем же, и у нас началась драка. Она, быть может, продолжалась бы долго, но нас разняла какая-то здоровенная девчонка. Есть немало таких девчонок-разнималок, которые рады бы подраться, да стесняются, но зато очень любят разнимать чужие драки. Тут уж они не жалеют силы и с удовольствием колотят и правого и виноватого.
Когда мы с Толькой отдышались, между нами произошел разговор. Выяснилось, что я для него был тем самым пай-мальчиком, которым он был для меня. Такой уж метод воспитания применяла Надежда Викторовна. Мы с Толькой очень обрадовались, что оба мы, оказывается, нормальные люди.
– Ты курить умеешь? – спросил меня Толька.
– Нет еще, – признался я. – Но я обязательно научусь.
– Приходи завтра утром сюда, я тебя научу, – сказал Толька. – Только не вякай этой старой мымре, что мы с тобой встретились. А то она всякие подлости нам будет устраивать. Вредная женщина! Осколок самодержавия!
– А ко мне тут одна из МИКВУНДИПа приходила, – похвастался я. – Вот это – симпатичная тетенька! С пистолетом! Она у меня отсутствие тормозов нашла и еще много чего нашла.
– Да ведь и ко мне она приходила, – сообщил Толька. – Как стрельнет из шпалера – наш кот так и подпрыгнул. Вот это – настоящая тетенька, не хабалка какая-нибудь там! У меня она тоже много чего выискала. Вот слушай, что у меня.
Толька вынул из кармана аккуратно сложенную бумажку, развернул ее и с гордостью прочел: «Инкубационная форма маниакального кретинизма, осложненная ранним эгоцентризмом и солипсизмом и сползанием к абсолютистскому роялизму!» – Это мама записала, а я у нее переписал.
На другой день я с утра отправился к Тольке и застал его во дворе.
– У тебя деньги на курево есть? – первым делом спросил он меня.
– Нету, – ответил я. – Правда, тетя Аня мне на две французских булки дала…
– А ты говоришь – денег нет! Ты купи одну булку, а ей скажи, что две купил, а одну съел. Я всегда так делаю. Нам, курящим людям, без этого нельзя.
Толька повел меня на Средний проспект, где на углу стоял оранжевый ларек с эмблемой «Лентабакторга».
– Я всегда здесь папиросы покупаю, – пояснил он. – Здесь хороший дяденька торгует. Другие детей гонят, будто дети не люди, а дядя Боба – добрый. Он даже стихи сочиняет.
– Стихи? – обрадовался я. – Сам сочиняет?
– Сам. Ему это – раз плюнуть.
Выждав, когда у ларька не осталось взрослых покупателей, мы подошли туда. Но раньше нас подошел туда какой-то мальчишка и купил коробок спичек. Я заметил, что вместе со спичками ему была вручена какая-то бумажка.
– Чего тебе дядя Боба написал? – спросил мальчишку Толька.
– Во, глядите, – мальчишка протянул нам бумажку:
«Здесь на спичках самолет. А купил их обормот. Никуда не полетит, а от матери влетит».
– Здорово пишет! – восхитился Толька. – Это он как бесплатное приложение дает.
За стеклами ларька сияли этикетками пачки папирос. Тут были и дешевые папиросы в мягких пачках: «Октябрина», «Стенька Разин», «Давай покурим», «Совет», «Ада», «Трезвон», «Добрый молодец», были и дорогие, в твердой упаковке: «Эльтет», «Сальве», «Дюбек», «Посольские», «Северная Пальмира», «Зефир № 300» и «Зефир № 400», – прямо глаза разбегались. Среди пачек выделялось объявление в стихах, написанное на розовой бумаге: «Папиросы покупайте и любые выбирайте, все зависит от того, сколько денег у кого. Есть „Сафо“, „Американ“, „Самородок“ и „Осман“, „Тары-бары“, „№ 6“, а всего не перечесть. Покупайте что хотите, но кредита не просите. Ты деньгами расплатись – или ты к чертям катись!» Мы купили россыпью, по копейке штука, четыре папиросы «Нева» и вернулись в Толькин дом. Здесь мы забрались на самый верх черной лестницы, там, где ход на чердак, и Толька стал учить меня курить. Не стану описывать эту процедуру: курящие и сами знают, что это такое, а некурящие не поймут.