И вот наступило утро. В палату вошел лекарь в сопровождении миловидной Колланчи, державшей в руке довольно большую корзину. Одеяние из ткани, напоминающей волейбольную сетку, не скрывало достоинств гостьи. Впрочем, я старался вглядываться не очень пристально, я вел себя в пределах общекосмической вежливости, но не более. Островитянка это заметила, и на ее лице мелькнуло выражение обиды.
Когда целитель дал мне очередную (но последнюю!) дозу гусьмеда, я сразу же принял ее внутрь и через несколько секунд решительно заявил, что лекарство наконец подействовало: я, мол, теперь осознал, что родился на этой планете, а вовсе не спустился на нее с небес. Уважаемый Читатель, не судите меня строго за эту хитрость! Пункт 122 Устава воистов гласит: "Ложь - зло. Но она допустима в том крайнем случае, если может послужить предотвращению зла большего, нежели она сама".
Кулчемг, обрадованный моим признанием, воскликнул:
- Клянусь глубиной глубин, неплохой я врач! Я вернул тебе разум, южанец!.. Дальнейшие процедуры излишни, ночная радость отменяется.- Затем, повернувшись к гостье, он сказал ей, что она может идти в свою пещеру.
Колланча ушла, окинув меня презрительным взглядом и помахивая пустой корзиной.
- А ты, если желаешь, можешь отправиться на прогулку,- предложил мне Кулчемг.- Пусть все встречные радуются, видя исцеленного.
Однако лечение гусьмедом и переживания, связанные с отказом от последующей фазы лечения, так подействовали на меня, что мне было не до прогулок. Дождавшись обеда, я съел две порции яичницы, после чего направился в палату, которую занимал теперь уже не в качестве пациента, а на правах гостя, и сразу же уснул.
Спал я так крепко, что даже ужин проспал, и пробудился после заката. За круглым окном мерцали чужие созвездия. Пламя маяка, не колеблясь, струилось ввысь, море было спокойно. Но откуда-то доносился странный, неритмичный шум. Я оделся, натянул на ноги вечсапданы и направился к выходу. Миновав темную столовую, открыл дверь на кухню. Мои хозяева бодрствовали. На кухонном столе горел светильник, и все семейство лекаря, за исключением детей, было занято внеочередным приемом пищи. А на полу лежали инструменты, похожие на кирку и лом.
- Садись, исцеленный, покушай с нами,- произнес Кулчемг.- Клянусь глубиной, мы неплохо потрудились!.. Хотели и тебя привлечь к работе, но ты так крепко спал, что мне стало жалко будить тебя.
- Чем же вы были заняты?
- Мы прорубали ступени! У нас теперь нет пандуса - у нас есть лестница!
- Да, мы прорубили ступени! - подхватила жена целителя.- У нас теперь лестница! Теперь даже в мокрый сезон мы сможем, не скользя и не падая, подниматься по ступенькам в свою родную пещеру! А если каким-нибудь злым чудом на наш остров прорвутся проклятые воттактаки - ни один из них не одолеет лестницы! Теперь мы можем спать, не закрывая дверей! Слава святому Павлюгру - Дарователю ступеней!
- Мудрый Павлюгр застраховал нас от внезапного нападения метаморфантов! - продолжал Кулчемг.- А как облегчил он нам повседневную жизнь своими ступенями!.. В прошлом солнцевороте один яйцесборщик, исцеленный мною от вывиха руки, поскользнулся на пандусе и проломил череп. Даже я не смог ему помочь, он сразу нырнул туда, откуда не выныривают. Но теперь черепа исцеленных будут в целости! Сам бог Глубин подсказал святому Павлюгру даровать нам ступени!
И лекарь, и члены его семьи все время с удовольствием произносили слова "ступени" и "лестница", однако произносили их не очень уверенно, с запинками. Ведь еще вчера эти понятия отсутствовали в их языке. Они вошли в их сознание только сегодня, когда Павел Белобрысов, недовольный крутым пандусом, ведущим к его временному жилью, попросил у хозяев инструменты и начал прорубать ступени. Барсик не сразу понял суть идеи, но когда понял - изо всех сил принялся помогать мудрому гостю. Местный пористый камень легко поддается обработке, и еще до вечера лестница была готова. Вскоре все население поселка сбежалось к пещере смотрителя маяка, и каждый хоть раз да прошелся по одиннадцати ступенькам. Затем, очарованные новшеством, все разошлись - для того, чтобы начать пробивать ступени к своим пещерам. Этому ажиотажу немало способствовало и то, что "Поющий во сне" успел прослыть на острове святым, и потому приобщение к ступеням стало для островитян не только делом благоустройства, но еще как бы и богоугодным делом.
Главная же причина их усердия объяснялась тем, что они мгновенно поняли оборонное значение лестниц. Ведь ступени "работали" против метаморфантов! Хоть Гусиный остров и отделен от материка каналом, но в сознании островитян все время тлело подспудное опасение, что, с помощью каких-то злых сил, воттактаки могут проникнуть на остров; а проникнув, они рано или поздно ворвутся и в жилища. Даровав иномирянам лестницы, Белобрысов хоть и не снял опасность целиком, но отдалил ее, поставив метаморфантам новую преграду. Напомню Уважаемому Читателю, что, несмотря на свою мобильность и агрессивность, воттактаки могут передвигаться только по плоскости. Нижние конечности их имеют такое строение, при котором они не могут переступать через камни, кочки, стволы упавших деревьев - они вынуждены их обходить, а точнее -обегать. И естественно, ступени для монстров - препятствие непреодолимое. Таким образом, каждый гусиноостровец мог теперь уверенно повторить английское изречение: "Мой дом - моя крепость". Немудрено, что некоторые из иномирян еще до наступления темноты успели преобразовать свои пандусы в лестницы, другие же продолжали трудиться в ночи при свете факелов, чтобы к утру у них все обстояло не хуже, чем у соседей.
- Так вот чем объясняется этот странный шум,- воскликнул я, выслушав от лекаря и его семьи сообщения о ступенизации поселка.
- Да, теперь у всех будут ступени и лестницы! - подтвердил Кулчемг.
- "Ступени, лестницы…" - передразнила его жена.- Но ведь исцеленный не знает, что это такое! Он проспал события великого дня! Он никогда в своей долгой жизни не видывал ступеней и лестниц! Мы должны показать ему нашу лестницу! Мы должны научить его ходить по ступеням!