— Но ты же сам гуторишь, что между смертью Стародомова и этими злыднями закаменными есть какая-то связь.
— Я уверен, что есть! Но поймём мы всё только тогда, когда высадимся на материк.
— Всё ясно, Стёпа!
О разведке — разумеется, не «боем», а научной — подумывали все, в том числе и Карамышев. В тот же день были сформированы три поисковые группы: Центрально-континентальная, Южная и Северная. В последнюю, самую малую по числу участников, вошли Константин Чекрыгин (второй космоштурман и он же — специалист по инопланетным религиозным культам), Юсси Лексинен (космолингвист и спелеолог), Павел Белобрысов и я. Главой был назначен Чекрыгин, я нёс ответственность за катер и безопасность на море. Всех поисковиков обязали соблюдать величайшую биологическую осторожность; однако не в связи с гибелью Стародомова, а в общем, широком смысле. Ведь все тогда ещё (кроме меня) считали, что погиб астроархеолог по эндогенной, а отнюдь не экзогенной причине.
Нашей группе дали «вольный режим» — без жёсткого графика передвижений; от неё не ждали серьёзных научных открытий, ибо направлялись мы в ту часть материка, где климат суровее и где при съёмке было обнаружено мало поселений городского типа. Поздним вечером мы при помощи чЕЛОВЕКА «Коли» переместили из корабельного склада в трюм катера контейнеры с лингвистической аппаратурой, белковыми консервами, концентратами, брикетным хлебом и прочими припасами.
— Жратвой на полгода запаслись, — резюмировал Павел. — Теперь главное — успеть съесть всё это до того, как окочуримся.
24. У врат Безымянска
В семь утра по местному времени мы вчетвером (плюс приданный нам чЕЛОВЕК «Коля») спустились в судоотсек, где, опираясь на распоры, стоял наш универ-катер № 2. Я занял место в рубке, остальные прошли в обзорную каюту. Наверху раздвинулись створы люка, над катером нагнулся челночный кран — и через мгновение мы повисли над палубой «Тёти Лиры». Затем перемещающий агрегат плавно опустил нас на воду. Наша Северная группа отбывала первой, и весь личный состав, стоя у фальшборта, провожал нас в путь. Все выкрикивали добрые пожелания.
По океану шла зыбь. Я поспешно отвёл катер от борта «Тёти Лиры». Поскольку первую стоянку нам предстояло сделать более чем через тысячу километров, я, чтобы спрямить путь и держать курс на Север вне зависимости от очертаний берега, вывел катер далеко в океан. Затем задал двигателю экономический режим — сорок километров в час. В этот момент ко мне подошёл Павел.
— Надоело мне в каюте сидеть. У них там учёные разговоры… Подсменить тебя не треба?
— Нет. Курсопрокладчик — на фиксации… Ты какой-то хмурый, Паша, сегодня. Не захворал ли ты?
— Здоров как бык… У меня, Стёпа, теория одна прорезалась. Всё думаю.
— Что за теория?
— Стёпа, у меня твои чудища из головы не выходят. Может, это из-за них вся планета опустела? Может, они-то всех тут и угробили?
— То есть ты утверждаешь, что всех разумных ялмезиан уничтожили именно монстры?! — удивился я. — Предположение смелое, но бездоказательное. Чудища эти — явление отвратительное, но частное. Я убеждён, что к общему ходу событий никакого отношения они не имеют. Но как тебе такое в голову пришло?
— Не знаю. Ни с того ни с сего.
Впоследствии я не раз удивлялся этой странной прозорливости моего друга.
17 августа мы без происшествий прибыли в точку намечавшейся высадки. Но эта условная точка, как выяснилось, интереса для нас не представляла. Низкий, топкий берег, — и вдали небольшое селение, состоящее сплошь из полуразрушенных одноэтажных домиков.
— Тут пиплиотеки не найтешь, нам кород нужен! — заявил Лексинен. Он знал сорок шесть земных и тридцать восемь инопланетных языков, но на всех говорил с ингерманландским (а по определению Павла — с чухонским) акцентом.
— Лингвист прав, — поддержал его Белобрысов. — Надо дальше двигаться.
— Здесь нет места для стоянки, — присоединился я. — А в трёхстах километрах севернее — по картосъемке — находится крупное поселение.
— Что ж, продолжим путешествие, — подытожил Чекрыгин.
Теперь я вёл катер, следуя изгибам береговой линии. В 14.20 вдали показались как бы чёрные горбы, торчащие из моря; то были затонувшие коммерческие суда. Вскоре стали видны створные знаки, вдающийся в море мол, накренившиеся подъёмные краны, пакгаузы с провалившимися крышами. В десятке километров севернее порта, на расстоянии трёх километров от океана, за песчаными заносами, из которых торчали верхушки фонарей и засохших деревьев (там когда-то, по-видимому, был парк), простирался большой город. Среди пяти— и шестиэтажных домов выделялось несколько высоких конусообразных строений — очевидно, религиозно-культового назначения.
Я выдвинул из рубки антенну анализатора и навёл её на берег. Матовую поверхность экрана пересекла тонкая, не толще волоса, линия.
— Никаких признаков технической деятельности, никаких энергоотходов. Город пуст, — отрапортовал я.
— И всё-таки нужна визуальная проверка, — насторожённо заявил Чекрыгин. — Если там есть хоть одно разумное существо, мы обязаны разъяснить ему цель своего прибытия и испросить разрешение на временное пребывание в данном населённом пункте.
— Учтите, что при верхнем режиме катер расходует два кубика энерговещества на каждые десять километров, — предупредил я.
— Всё-таки нужен облёт. Экономия — экономией, а дело — делом.
— Есть! Иду на облёт! — чётко произнёс я. — Всем пройти в обзорную каюту!
Я повёл катер к гавани. Некоторые фарватерные бакены уцелели, другие были сорваны штормами. Сам фарватер заилился, обмелел. Метрах в ста от берега я перешёл на воздушный режим и взял курс на город. Мы его облетели дважды. Я почти не отрывал глаз от приборов, так что разглядывать улицы было некогда; успел только заметить, что со многих крыш полосами слезла зелёная или розовая краска, обнажив платиновую фактуру кровельных листов.
— По земным масштабам здесь жило около пятисот тысяч населения, — услышал я в переговорник голос Чекрыгина.
— Не заметили ли вы сооружений оборонного, военного характера? — спросил я.
— Насколько я понимаю — нет.
— Не везёт тебе, Стёпа, не на ту планету нарвался, — пошутил Белобрысов. — Но ты не огорчайся.
…Мы вернулись в порт, где я приводнил катер в ковше. Когда-то он служил стоянкой для небольших спортивных судов. Теперь вход в него с моря преграждал широкий песчаный бар, что было нам на руку: даже в шторм сюда не дойдёт большая волна. Пришвартовав наше судёнышко к причальной стенке, мы начали высадку. Погода стояла тёплая, но Чекрыгин приказал нам облачиться во всепогодные комбинезоны, ибо мы покидали катер на длительный срок. Последним на берег сошёл я, предварительно задраив все люки и включив охранную систему.