— В Посаде только появись, сразу найдутся охотники дубинкой осиновой по моей спине пройтись. Хоть и в почете я ныне в городе торговом, но не настолько, чтобы свободно по нему разгуливать. Крикнет кто-нибудь в спину — нечисть! И прощай благие намерения, полетят камни в спину... А про дело свое не волнуйся, уже есть результаты. Думаешь, мы здесь сложа руки сидели? Как бы не так! Вернем тебе жену, вернем. Только вот дождемся Сичкаря, и поговорим о том.
Лад растрогался совсем, руку стал гоблину жать, да на совет посадский жаловаться.
— Да ну их... — гоблин махнул рукой. — А на Седоборода обиду не держи. От его подсказок дело сдвинулось. Пивка попей, а то вид у тебя, прямо скажу потерянный...
Когда солнышко село и на болото опустились сумерки, пожаловал на заимку Сичкарь Болотный. Был он в броню одет, и глаза недобро алым горели.
— Пришел-таки, — рыгнул он и принял кружку с пивом из рук гоблина. — Заждались мы тебя. Пришлось мне за вас, людишек, всю работенку сделать. Ежели ради кого другого, ни за что не пошел бы. А ради тебя — чего же костей не размять? Да и брат мой, Чер-Туй, очень озабочен делами твоими. Вот с его слов да с мысли Седоборода и завертелось дельце такое, которое еще не раз потомки наши вспомнят... Война будет, Ладушка, война. Всё к тому идет.
— А что с женою моей, с Гадиной?
— А, вот тут-то всё и скручено в узел один. Начну с того, что не обошлось в деле этом без предательства. Франзонцы со слов знающего человека дом твой нашли, он же помог им и к Гадине подобраться.
— Не может быть! — Изумлению Лада предела не было. — Нет у меня врагов!
— Завистники есть, — резонно заметил гоблин. Сичкарь мордой противной кивнул в знак согласия.
— Кто?
— А-а, это сюрприз... Взяли мои подручные его. Уже три дня в середине болота держат. Первый день он всё плевался, совсем слюной изошел. Я уж думал, помрет от потери влаги. Но выжил, гаденыш. На второй день торги устроил. Франзонцы денег ему дали. Вот он и с нас захотел поиметь. Да только мои намекнули лихоимцу, что торг в этом деле неуместен. А сегодня с утра изъявил он желание говорить. Так что, если хочешь, можем послушать, что он лепетать станет.
Сичкарь свистнул в сторону болота. Тут же послышалась на болоте возня, и через несколько минут вышли из мари болотной к заимке трое. Двоих с первого взгляда можно было определить одним словом — нечисть. Из каких таких мест темных и ужасных они были, Лад и думать не стал. Нечего голову всякими страхами забивать. А вот третий вызвал у него живой интерес. В тине вонючей, в грязи болотной, с глазом подбитым стоял перед ним и дрожал... Жадюга!
— Вот он, ворогов твоих подельник. Это он приютил их у себя, а после за мзду хорошую помог и в дом твой пробраться.
Лад сплюнул.
— За звон монет жену мою на забаву врагам отдал?! Да я тебя...
— Постой, Лад, не горячись, — остановил друга гоблин. — Он свое уже получил. Страху за три дня натерпелся на всю жизнь вперед. Теперь пускай поведает нам, как дело было, да куда жену твою похитители увели.
— Ну, чего молчишь? — прикрикнул Сичкарь. Закашлялся Жадюга от зловония, зашатался, еле на ногах устоял.
— Скажу, всё скажу!.. Только отпустите потом, умоляю! Нет больше сил на болоте жить! Совсем меня замучили эти... — Он испуганно посмотрел на своих конвоиров.
— Отпустим, — пообещал гоблин.
Лад ничего предателю обещать не хотел.
— Верю вам, Сэр...э...Тумак... А дело так было. Попросились ко мне на ночлег купцы франзонские четыре дня назад, ну я их и принял. Вечером, подавая ужин, услышал их разговор. Поминали они часто какого-то Стерва, говорили, будто он отец Гадине. Говорили, мол, дуб под корень подрубили, а молодую осину сжечь забыли. Надо бы наверстать упущенное. Я словам таким значения не придал. Мало ли, что болтают в кабаке. А потом один из них ко мне подошел, сказал, что ищет он Гадину, жену купца Лада. Мол, родственник он ей. Хорошие деньги предложил. Ну, я и согласился. А дальше...
— Чего замолчал? — грозно подстегнул его Сичкарь.
— Дальше как-то странно всё получилось. Довел я их до дому Лада, сказал прислуге, что хочу с Гадиной поговорить о деле срочном. Она согласилась. А когда в комнату впустила и увидела кто со мной — в ярость впала. Да только быстро они ее связали и были таковы... Я же задними дворами выбрался. А через два часа пожаловали ко мне эти, — Жадюга снова с испугом взглянул на сторожей своих, и дрожь сотрясла его тело. — Руки скрутили. Я со страху чуть не помер...
— Это всё? — гоблин пристально вгляделся в лицо кабатчика.
— Да... Нет. Когда руки крутили ей, — вспомнил Жадюга, — один из них сказал, что она слабое место твое, и что два раза на одном и том же она их не приведет.
— Где они сейчас? — спокойно спросил Лад. Злость его исчезла, растаяла, как снег на солнце. Решение принято, злоба и ненависть теперь значения не имеют.
— На озере Песчаном.
— Это два дня пути для резвого скакуна, — гоблин лоб почесал.
— Кони у них были заговоренные, — подсказал Жадюга.
— Можно воспользоваться услугами песчаных демонов, и будем тогда на озере через два часа. — Лад с надеждой посмотрел на Сичкаря.
— А если их там нет? Если они подались дальше? Не переживай, на Песчаном побываем. Но прежде надо кое в чем разобраться... Этого верните в Посад, — приказал он прислуге. — А ты, душа продажная, радость моя, сиди и помалкивай. За счет таких, как ты, нечисть живет. Сболтнешь лишнее, и всё, считай, пропала жизнь твоя. Сделаю упырем болотным и будешь вечность лягушек для меня ловить. Понял?
Жадюга упал на колени и стал поклоны Сичкарю бить.
— Уберите его!
— Слабое место... — не в первый раз повторял гоблин слова Жадюги. И всё лоб чесал. Впрочем, частенько чесаться начинало у него всё тело, но это от клопов. А от мыслей разных зуд хватал лишь лоб его.
— Слабое место... Что бы это значило?
— Надо на Песчаное озеро мчаться! Там на все вопросы ответы.
— Ладно, будь по-твоему, — решил Сичкарь. — Сам я с тобой туда не пойду. Не к лицу мне, нечисти грязной, явно тебе помогать. Но гоблина отпущу с тобой. Да и пыльных дам, пусть поработают... И вот совет тебе мой. Не появляйся на озере открыто. Подберись тайно, тихо. Высмотри сначала всё, а уж после решай, как быть.
— Где это ты такому выучился?
— Не первый век живу, на людей частенько охотился, — оскалился Сичкарь. — На Песчаном когда-то вотчина моя была. Да только забросил я те места. Теперь там, должно быть, всё изменилось...
Глава 8
К Песчаному решили отправиться втроем. Лад и гоблин долго думали, кого взять третьим. Выбор кандидатур не был большим. Донд или Наковальня. Седобороду решили о вылазке не говорить, дед в ярость придет, будет кричать о том, что Посаду сейчас не до авантюр. Комер-сану тоже не следовало сообщать о принятом решении. Он слишком хорошо относился к своему бывшему ученику, и потому мог попробовать отговорить Лада от безнадежной попытки. И действительно, только слишком отчаянным могла прийти в голову идея отправиться на Песчаное, где, вполне возможно, была устроена засада, таким малым отрядом. Оставались Наковальня и Донд.
Гоблин подкинул монетку серебряную, и встала монетка на ребро, что крайне редко случается у людей, но часто у нечисти.
— Придется у обоих спросить, — вздохнул гоблин и съел мухомор. Потом хлебнул пивка и чихнул. — Иди-ка, Лад, обратно в Посад, поговори с ними. А завтра с утра приходи на заимку. Пыльные демоны будут здесь, сразу и отправимся...
Как только светать начало, гоблин тут же принялся за сборы. Жалко ему было Лада. Много хорошего сделал он ему, чему сам Сэр Тумак никогда бы не поверил, если б не с ним случилось такое. Не может человек жить в ладах с нечистью. Были, конечно, исключения — Седобород, или Комер-сан. Так то КАКИЕ люди!
Когда всё было готово — оружие лежало в одной стороне, провиант в другой, вышли к заимке из леса трое. Лад, Донд и... Яром! Вот уж кого не ожидал увидеть гоблин.
— Ну, здравствуй, что ли, нечисть болотная, — буркнул Яром и сплюнул. — Вот ты где окопался... Знал бы, приказал бы вмиг заимку сжечь дотла!