— Не сманит. Думается мне, скоро появится в Посаде у Гадины подруга старая.
— Только этого нам не хватало. Они же вдвоем такую силу явят — всем тошно станет. Одна Гадина сколь дел натворить успела. Что же они вдвоем удумают?
Города франзонские большое отличие имели от Посада торгового. О том Ладу еще Комер-сан говорил. Но как бы Лад ни хотел всё увидеть глазами собственными, а не вышло. Демоны пыльные работенку свою знали отлично. Щелкнули бичи в воздухе, взрыли землю подковами заговоренными лошадки посадские, и помчался обоз на закат — в страну за звездными туманами. А что в скачке лихой разобрать сумеешь — картинки мира смазались, в палитру разноцветную перемешались, а с заходом светила и вовсе всё в темноте кромешной затерялось...
Глава 5
— Вот те на! — удивлению Наковальни предела не было.
Не он один чувство это испытывал...
Когда обоз, ведомый колдовством демонов пыльных, покинул пределы Франзонии, под копытами лошадей посадских не твердь земная оказалась, а воды большого океана.
За ночь привыкли к ветру соленому да к пене на волнах больших. И когда в туман густой обоз ворвался, тоже никто не испугался. Гоблин лишь проворчал по поводу тумана странного:
— Слышал я, туман этот непростой. Треугольник здесь где-то существует заколдованный. Многие без вести пропали в нем.
— Что за треугольник? — Наковальня за борта обоза уцепился и в воду глядел с опаскою. Хоть и мчались кони, воды копытами не касаясь, а ему всё казалось, что качка одолевает обоз небывалая. Укачало кузнеца посадского. Кто ж знал, что вид воды без берегов так смутит Мечплуговича.
— А никто толком не знает, — ответил Донд вместо гоблина. Но кое-каких подробностей порассказывал.
Когда закончил он свой рассказ, туман развеялся и солнышко весело засияло. Чуть позже увидели они страну за звездными туманами.
Зеленели леса под чистым небом, блестели снегом чистым вершины гор, а речки полноводные отражали в себе всю эту красоту.
Кони, землю почуяв, заржали и в галоп бросились. Стукнули копыта по деревянному настилу пирса, в море далеко уходящему, заполненного тюками разными и ящиками, и встали кони, как вкопанные.
— Вот те на! — удивился Наковальня. Забыл он тут же и туман, и треугольник. И было от чего!
Прав был Седобород, думал Лад. Действительно, дома здесь крышами небо трогают. Даже отсюда, с пирса, видны их высокие крыши. Только странные они, эти небоскребы. Не прямые, как мнилось раньше Ладу, а вкривь и вкось небо подпирают. Словно строители, прежде чем высотки эти строить, опустошили не один бочонок браги медовой.
Донд улыбался. Он один ничему не удивлялся.
— Это еще что, — говорил он, — здесь у людей и мозги такие же кривые.
Вдоль пирса стояли корабли и яхты невиданные. Не были они похожи на струги посадские, обликом лебедей напоминавшие. Были корабли эти большие и маленькие, деревянные и железные, с парусами белыми и трубами жестяными, из коих дым черный валил. Всюду люди сновали национальностей разных, в одеждах пестрых, с разговором разноязыким.
Выехал обоз посольский с пирса на дорогу широкую. Никто обоз не остановил, грамоты верительные не спросил.
— Где же их дружина? — недоумевал Лад. — Или никто не защищает земли эти?
— Защищает, — успокоил Донд. — Машина военная у них будь здоров. Только не видна она на первый взгляд.
По дороге мчались экипажи странные — из железа сделанные, на четырех колесах. Лошади в них не запряжены, а как едут — непонятно. И тут же, бок о бок, тянулись привычные Ладу обозы — телеги огромные, с двумя, тремя и даже с шестью лошадями. Всё это ухало, гудело, скрежетало, ржало, свистело и скрипело, — гул стоял глушительный.
— Куда ехать-то? — спросил Наковальня.
— Сперва в палату Торговую. Она здесь вроде совета старейшин нашего, — ответил Донд и удивился.
Нашего?! А что, и впрямь совет посадский родным стал. Да, меняются времена. Когда-то думал, что и дня не проживет без смога городского. А теперь гарь эта горло режет.
Небоскребы небо трогали. Чуть ниже крыш высоких вздымались всюду трубы. Из них дым поднимался — где черный, где белый, а где и вовсе цветной шел — и желтый, и красный, и голубой.
— Я здесь родился, — сказал Донд тихо.
— Да ну?! — Лад с уважением посмотрел на него. Наковальня хлопнул Донда по плечу и улыбнулся. Город поразил кузнеца.
— Сотворившие такое не могут быть обычными людьми. — Наковальня смотрел вокруг и диву давался.
— Надо стоянку отыскать. Оставим обоз, а сами на Угол Стриженый поедем. — Донд объяснил демонам, куда обоз направить.
— На чем? — Лад проверил грамоты верительные. — На чем поедем, коли обоз где-то оставим?
— Эх ты, лапоть посадский! — пошутил гоблин. — На такси поедем.
Лад косо посмотрел на шутника, но возражать не стал. Знал он гоблина хорошо, и в Донде уверен был. Раз оба так говорят, значит, есть тому основания. А вот в себе он с каждой минутой уверенность терял. Не так он представлял себе посольство посадское. Да и страна заморская не такой виделась в мыслях и снах неясных.
Наковальня про такси спрашивать не стал, но сплюнул трижды незаметно.
Стоянку отыскали минут через десять. Здание в пять этажей высотой из камней ровных поразило Лада не меньше, чем всё увиденное доселе. На каждом этаже стояли обозы железные, и множество людей суетилось вокруг повозок стальных.
— С железом понятно, — протянул Лад, — а где коней поставить?
— Сейчас узнаем.
Донд спрыгнул с обоза, подошел к человеку в одежде странной. Брюки и рубашка вместе сшиты, как человек в одежду такую влез — непонятно.
— Всё в порядке, — Донд вернулся через минуту. — За обозом посмотрят. Лошадям овса отборного дадут. Я попросил при обозе демонов оставить. Разрешили.
— И сколько такая услуга стоит?
— Один процент с прибыли за наш товар.
— Его еще продать надо, — резонно заметил Наковальня.
— Не проблема. Барахло наше в ближайшей лавке торговой будет выставлено. Цену поставят разумную, чтоб продавца не обидеть и покупателя не отпугнуть. Владелец лавки дядей приходится хозяину стоянки. Так что не продешевим.
Лад решил пока во всём на Донда полагаться. Этот странный мир с кривыми небоскребами, с железными повозками, с гаражами каменными, с трубами дымящимися был Донду хорошо знаком. А Лад и Наковальня впервые здесь. Гоблин вроде бы и не тушуется, но, похоже, и ему здесь многое в новинку.
— Пусть так будет. Что теперь?
— Самое интересное.
Донд повел их на широкую дорогу...
Такси — повозка железная, показалась Ладу не очень уютной. Когда все уселись, Донд сказал шоферу:
— Угол Стриженый, Торговая палата.
Такси дернулось, загудело и потихоньку поехало. Чудная страна, подумал Лад. Никто посольство не встретил, хлебом-солью не одарил, грамоты не спросил.
Такси постепенно увеличило скорость, и вскоре оказались они на широкой-широкой дороге, плотно забитой такими же железными повозками, мчащимися Чер-Туй ведает куда.
Вспомнился Ладу почему-то Яром Живодер. Вот уж кто слюной здесь изошел бы да за меч хватался каждую секунду! Вроде и нужен в посольстве представитель вооруженных сил, как выразился Донд, а всё же Седобород и совет не отправили Ярома в страну заморскую. У Ярома ум вкривь быстро бы здесь двинулся...
Угол Стриженый восхищал и удивлял своей архитектурой. Хоть и говорил Седобород, что название сие не отвечает действительности, а всё-таки Лад рот разинул. Прямая, как стрела, улица, казалось, не имела ни начала, ни конца. Она тянулась через весь город и уходила за его пределы. Дома вдоль нее стояли высокие, все из камня и стекла. По обочинам широкой улицы, заполненной тьмой визжащих и гудящих повозок, спешили куда-то тысячи людей. Столько Лад не видел в Посаде даже в дни крупнейших ярмарок и базаров, когда со всех земель посадских съезжаются купцы именитые.
Да, вот он, оплот Людей Банковского Дела! Где-то здесь, может в подвалах этих небоскребов, хранится то самое золото, которое само себя родит. Здесь оседают капиталы Мафии. Здесь, в закрытых кабинетах, куются каверзные планы глобалистов. По огромным сверкающим щитам бежали живые буквы чужого алфавита. Не иначе, как магия какая. Донд давал пояснения: