— Правда? — Он посмотрел на меня очень серьезно, — тогда ты единственная, кто так думает.
— Но ведь я права? Эй! Я же вижу, что не такой.
— Не такой, — он улыбнулся мне, вполне по-человечески, — поехали?
— Поехали. Ой, погоди! Не в таком же виде!
— Пошли, я тебе там целый гардероб заказал. Что-нибудь выберешь.
Дан
Заклинание выворачивалось из пальцев, никак не желая повиноваться. Видимо, прошлая ночь все же выбила меня из привычной сосредоточенности, и я никак не мог туда вернуться. И стоило мне обрести хоть какое-то подобие контроля над ним, как в дверь постучали.
Как я туда пульсаром не запустил, сам не знаю! Мог ведь!
Но за дверью оказалась Лада. Смущенная тем фактом, что потревожила меня.
У нее был такой виноватый вид, что где-то в животе меня кольнуло какое-то незнакомое чувство. Но скорее приятное, чем наоборот, и я впустил ее в свою лабораторию, куда не пускал никого и никогда. Даже родителей, хотя они никогда особо туда и не ломились.
Я закончил заклинание, отвлеченно беседуя с супругой и пытаясь унять сердцебиение, резко ускорившееся от звука ее голоса. Наверное, это и есть страсть, о которой я так много слышал? Ох, а как же ей идет это платье!
Я с трудом смог сосредоточиться на ее вопросах. Что значит, что ей теперь делать? Да что угодно! Вон хоть за податями со мной поехать. Если захочет, конечно.
— Я помню, ты — сильный.
Эти слова мгновенно разломали всю идиллическую сцену. Внутри меня полыхнула боль и ярость, которой меня так старательно обучали, и мне многих трудов стоило проконтролировать свое лицо, дабы не перепугать Ладу еще сильнее. И все же она заметила. Ведунья ведь!
— Дан? — голос ее стал испуганным.
— А? Ничего. Просто… не напоминай мне больше, — я постарался унять бушующие внутри чувства и не выпустить их наружу.
Видимо, снова не получилось, так как девушка принялась извиняться. За что, собственно? Хорошо хоть на колени не упала, как мои крестьяне!
Совершенно не зная, что предпринять, как объяснить, что меня не нужно бояться, я попросту повел ее обедать. Может, если увидит, что я ничего плохого с ней не делаю, успокоится?
И снова я ошибся. Мысль, что я могу что-нибудь ей сделать, отмстив за неосторожные слова, ей и в голову не приходила! И боялась она не меня.
Она боялась за меня. Боялась, что обидела меня, и сделала больно. И снова я не нашелся что сказать.
Лада
Мы ехали по деревне, провожаемые шлейфом ненависти и страха. Это было омерзительно, но я стойко пыталась вглядываться в лица и пейзажи. Если уж мне предстоит тут жить, то я должна понимать, что за люди меня окружают. И хорошая же я буду княгиня, если заблужусь в мужниных владениях! Спросить дорогу, если что, здесь не получается, если только не бегать по всему ландшафту, догоняя перепуганных крестьян!
Достигнув какого-то пустыря, который местные отчего-то считали главной площадью, мы остановились и слезли с коней. К нам резвенько заковыляли два дедка и одна бабулька самого зашуганного вида и немедленно бухнулись перед нами в пыль.
— Это деревенские старосты, — прокомментировал происходящее Дан, — вероятно, хотят сказать, что опять неурожай чего-нибудь случился.
Голос его стал так холоден и зловещ, что я едва удержалась, чтобы снова не отскочить от него подальше, как во время нашего знакомства.
Видимо, князь это почувствовал, потому что уже в следующее мгновенье он слегка прикоснулся к моему плечу, будто говоря: «не волнуйся, это все не к тебе».
— Беда у нас, князь! — Пока я справлялась с собственными чувствами, действие стало развиваться, — саранча побила пшеницу. Может, репой возьмешь?
Взгляд Дана остыл до абсолютного нуля. Даже сейчас, направленная не на меня, его ледяная ярость ужасала до дрожи. А уж что сотворилось со старостами и сказать-то сложно. Они унижено заскулили, закрыли головы руками, сделали было попытку отползти, но видимо вспомнили, что они тут отвечают за все село и вернулись к нашим ногам. Зрелище было настолько омерзительным, что я едва не ринулась куда глаза глядят.
— Что мне делать, Лада? — Дан заговорил со мной на каком-то другом языке, видимо, чтобы не посвящать в свои метания скулящих стариков, — если я сейчас прощу им долг, они и в следующий раз попытаются недодать. Если не прощу… Саранча и правда поела их посевы. Они будут меня ненавидеть.
— Но они не умрут с голода? Сколько ты забираешь?
— Примерно четверть от их обычных урожаев. Сейчас же… голод будет.