У ворот аэропорта крутился милиционер. Когда Янис проходил мимо, он опытным взглядом скользнул по лицу, по «робе» и стоптанным ботинкам. Взгляд был не столько придирчивым, сколько регистрирующим, и Янис сказал: — Привет столице!
Милиционер не ответил, только вскинул подбородок и пронзил взглядом небо.
В туалете Янис сунул голову под кран. Мыла не было, и он просто водой оттирал лицо, обросшие щетиной скулы, фыркал, отплевывался и думал, что за эти восемнадцать месяцев он все-таки кое-чему научился… Хотя бы тому, что короткие волосы в летнюю пору создают хорошее самочувствие. Когда он провел ладонью по голове, капельки, как со щетки, брызнули в зеркало, и он не разглядел, что лицо его стало суше и глаза спокойнее.
Улица подле аэропорта встретила Яниса зелеными деревьями и светом. Такой свет июньским утром бывает только в Риге. Рано политый асфальт парил, и пар медленно поднимался к солнцу, сглаживая тени, обдавая людей и все окружающее свежестью, которая развеется через час-другой.
Где-то неподалеку хлопнула дверца машины.
— Эй, вольный! — окликнул его кто-то. — Коли деньги есть, можем ехать. — Из приоткрытого такси на Яниса смотрел седоватый шофер в потертой кожаной куртке.
Янис достал из кармана пачку денег, заработанных за полтора года, помахал ею — и они поехали. Сначала шофер смотрел поверх руля так напряженно, будто они с бешеной скоростью мчатся в тумане, потом пальцы его расслабились, и он повернул голову.
— Сколько лет?..
Янис ожидал этого вопроса.
— Тридцать четыре, — сказал он. Это помогло. Вопроса «за что?» не последовало.
Улицы были пусты. Ранние воскресные пешеходы преимущественно выводили собак. «Много собак», — подумал Янис. Благосостояние в глаза бросается. Ведь еще так недавно жители окраины держали кроликов, кур, даже коров… А теперь вот собаки: колли, пудели, доги, овчарки, фокстерьеры… Янис разглядывал собак, забыв о людях. Вернее, не забыв — собаки действительно были настоящими представителями своей породы, чего о многих владельцах этого сразу не скажешь.
Кончился район новостроек. Въехав на булыжную улицу Слокас, машина задребезжала. Янис закрыл глаза. Он так ждал этого мига. И теперь молча переживал его. Именно так он и рисовал себе возвращение: неожиданное, щемящее, с влажными камнями улицы Слокас, без встречающих… Вот так… еще несколько мгновений с закрытыми глазами… Скоро будет Даугава… Наконец-то!.. Все осталось там, эти восемнадцать месяцев, принудительные товарищи, принудительный труд, и все…
Машина въехала на мост. Вот так… Наконец-то… все… точка!..
Янис открыл глаза.
Солнце стояло над белыми домами Кенгарагса. Если смотреть в сторону моря, — на обоих берегах Даугавы высится по небоскребу, но башни Старого города те же самые и липы по краям улицы те же.
— Так куда едем, хозяин? — молчание Яниса стало уже раздражать водителя. Лавируя среди машин, он нервно крутил ручку приемника.
Янис задумался.
— В моем положении… Когда человек возвращается оттуда… Мне кажется, цветов бы купить…
Шофер поскреб бакенбарду. — Не слыхал про такое. Но вообще-то… почему бы и нельзя, если мысль такая явилась и если деньги есть? Получится вполне… этого… — он поискал нужное слово. — Получится с этакой меланхолией. Вот именно, с меланхолией. Красиво, по-моему…
И они поехали к магазину «Сакта», где находятся цветочные ряды.
Дальше Янис пошел пешком. Возле дома Криста зашел в телефонную будку.
— Да, — послышался в трубке вечно торопливый и угрюмоватый голос брата. — Да, я слушаю…
На лестнице шаги Яниса становились все медленнее и медленнее, пока наконец он совсем не остановился — именно такой дом они строили там… именно такой! С такими же самыми площадками, с таким же резиновым покрытием ступенек, даже стены такого же цвета, и лампочки на стенах, и дверные ручки… Янис зажмурился и отчетливо увидел расположение квартир — с ванной, туалетом, кухней, двойными окнами… Справа — трехкомнатная квартира, посередине однокомнатная, слева — двухкомнатная.
Янис присел на ступеньку. Все вокруг звучало, гудело, пахло. Здесь были другие шумы, другие шаги, другие запахи. Может быть, и здесь кто-нибудь ругается, но делает это приглушенно. Может быть, за какой-то дверью и здесь грозят, обещают, врут, ждут? Все, вроде, как там и все же иначе… Здесь люди живут. Уже живут или опять живут, а там — только работают. Строят, монтируют, приколачивают, сваривают, красят и ждут. Понятное дело, ожидая и работая, многие бьют унитазы и пьют. Другие в комнатах, где еще полы не настелены, балуются с бабами, такими же, как они. Не все, понятно…