– Ты о деле пришел говорить или мной любоваться?
– Было бы чем любоваться, – не остался в долгу зловредный жених. – А о деле с тобой говорить, пустая трата времени. Ты хоть и боярышня, а все одно, девица бездумная.
– Ну, коли так, я стану о деле. Мне не зазорно, лишь бы ты уразумел, медведь, о чем я тебе толковать буду, – Еленка выпрямилась, огляделась и пошла к поваленному деревцу.
За собой услышала тихие шаги Власа и порадовалась, что внял он ей и идет говорить. Так и дошли до бревна, расселись и Еленка, глубоко вздохнув, начала:
– Замуж идти не желаю. В скит хочу на послушание. Отпусти, Влас, – и в глаза его светлые уставилась, ждала что скажет.
Тот брови чуть приподнял, а потом…захохотал. И громко так, весело! Еленка хотела осерчать, но загляделась на парня. Ведь как смех украсил. Простой его лик вроде как осветился, зубы белые блеснули, а сам он помягчел и уж не гляделся зверем.
– Ох, уморила, – Влас головой потряс. – Ты? На послушание? Да тебя до пострига выпихнут из скита-то. Такую смиренницу как ты, еще поискать надо.
– Отпустишь? – Еленка пропустила мимо ушей его речи колкие.
– Нет, – улыбку его, как ветром смахнуло, а сам он снова глядел в глаза Елене, будто решая, что делать.
Да и Еленка примолкла. Правду ему говорить, о том, что Лавра хочет сберечь, побоялась. Не ведала, есть ли сговор промеж Сомовыми и Неськой.
Глава 5
Влас разглядывал чудную девку и с мыслей важных сбивался. Лик ее поменялся: губа обычной стала, даже красивой, а нос прямым с гордыми крыльцами. Синяки под глазами после побоев еще проглядывались, но уж не цвели тем буйным цветом, что поутру. Вроде похорошела?
Глаза синие жгли взглядом, едва искры не летели, и не смотреть в них Влас не мог никак. Бедовые глаза-то, красоты неописуемой и огня редкого.
– Елена, кто тебя пестовал? – вопрос сам соскочил с языка против Власова хотения.
– Чего? – Елена удивилась, рот приоткрыла и замерла.
– Того. Мать твоя, знаю, постриг приняла после Лаврова рождения. Тебе тогда сколь было? Годков семь, не боле. Соплюха в рубашонке девчачьей. А потом кто тебя учил? Мамки-няньки?
– Тебе зачем, Влас? – она прищурилась, видно, пыталась уразуметь, о чем он ей говорит.
– Надо, ежели спрашиваю.
– Была тётка Наталья… – Еленка замялась и брови свела.
Влас едва не хохотнул, так непривычно было видеть эту гордячку в недоумении.
– Была и сплыла? Оно и понятно, я бы и сам от тебя сплыл. Так кто, Елена? – спрашивал и сам себе удивлялся. Вот оно ему зачем?
– Твое ли дело, Влас? – закипела боярышня, наново принялась глазищами высверкивать. – Ты зубы-то мне не заговаривай! Пустишь в скит?
– Не пущу, не ярись. Отец учил? – сказал-то примирительно.
Она снова замолкла, лишь ресницами смоляными хлопала. Влас подумал, будь она птицей, то и взлетела бы от такого трепыхания.
– А если и так, тебе-то что? – Елена спину выпрямила и руки сложила на груди: ни дать, ни взять боярыня родовитая.
– Из лука метко бьешь? – Влас снова приметил засечину от кольца на большом пальце.
Еленка едва себя не уронила, так изумилась!
– Ты ведун, что ли? Бесов ближник? – ахнула боярышня.
– Так-то глянуть, к бесу ты ближе, не я. Смирения никакого, смерть стрелой сеять обучена. Еще и гордыней полна, – Влас аж напыжился с того, что смог удивить деваху, едва шелом из рук не выронил. – Не примут тебя в скит, Елена, не примут.
– Зато ты примешь, да? Оно и понятно, сундук-то с золотом вон он, под боком. Жаль упускать, – она быстро оправилась, уже не удивлялась, но сердилась.
– Приму. Как не принять? Само в руки упало. Да и отцов уважить надо, Елена. Сговорили нас не просто так, а по дальнему умыслу. Разумеешь, о чем я? – решил Влас пытать ее дальше.
– Тут и дураку ясно. Зотово оплот с заката. Ежели что, ляшьи зубы на себя примет первым. А Сомово с восхода обережет, вздумай враг по воде идти, – выговорила тихо, раздумно, но будто опасаясь чего-то. – Токмо в Зотовке теперь иной хозяин. Чай и с ним можно уговориться. Ай, не так?
Вот оно! Влас к тому и вел. Понял, что стережется боярышня, боится довериться. А, стало быть, не понимает пока, кто вражина, а кто дружка.
– Ты мне вот что скажи, что за ратник опричь Нестора трется? Который с рыбьими глазами, – и подался вперед, не желая упустить ни одного слова.
Елена брови свела, перестала яриться и изгаляться, сама придвинулась:
– Что? Думаешь, недруг он?