— Ты что, малый, окосел?! — шарахнулся прочь регулировщик.
Машина, взревев, вылезла на берег и остановилась в десятке метров от церкви. С паперти, поняв неладное, к ней бежали люди, санитарки.
Чумаков выпрыгнул из кабины с двумя детьми на руках, ноги у него не гнулись, глаза были страшные.
— Живые! Все живые! — крикнул он.
У него забрали детей, кинули ему на плечи тулуп. — Слышишь, Сапожников, наряд по кухне придется с тебя спять!
Петя, обессилев, лежал лицом па баранке — он был почти без сознания.
Санитарки бегом уносили в церковь миновавших Ладогу детей.
Зимним погожим утром по ладожскому льду с Большой Земли в Ленинград шли солдаты — длинные колонны солдат. Шли невдалеке от автомобильной трассы по целине, переваливая через торосы. Впереди — бывалые ладожские проводники.
У солдат были молодые раскрасневшиеся на свежем воздухе лица, добротная амуниция. В такт шагам покачивались винтовки. Впереди колонн лежал нетронутый снег, а позади оставалась вытоптанная множеством ног тропа.
— Пополнение Ленинграду! — проводил их взглядом, высунувшись из кабины полуторки, Петя Сапожников. — Теперь полегче будет!
Впервые за эту зиму он ехал в кабине полуторки пассажиром. Ладони его рук были перевязаны бинтами. А вел машину Коля Барочкин, одетый в новенький полушубок и высокие валенки. Он сочувственно поглядывал на Сапожникова.
— Невезучий ты, Петька.
— Зато ты везучий, — с завистью вздохнул Петя. — В Ленинграде бываешь… Что же мои-то молчат?
— Подожди, напишут. На вот, перекури. — И вынул пачку «Казбека».
— Ого, — удивился Петя, оглядывая новый наряд Барочкина. — Где обзавелся?
— Друзья — махнулись, не глядя, — шутливо ответил Барочкин.
— Да я вижу, у тебя связи, — улыбнулся Петя.
— Вовремя налаженная связь — залог успеха па войне, — весело подмигнул Барочкин.
Впереди показалась заснеженная палатка медпункта.
— Останови, — попросил Петя.
— «Ко мне подходит санитарка, знать»… Как звать-то? — засмеялся Барочкин. — Ну, лечись!.. Эх, черт, редко видимся, жаль! — И тронул машину.
А Петя направился в медпункт.
— Что с тобой, опять обморозился? — с сочувствием встретил его пожилой санитар, разгребавший снег у входа в палатку.
— Теперь обжогся.
— Изо льда да в огонь? — качнул головой санитар. — За медпомощью?
— Медпомощь я уже получил, просто в гости пришел. За баранку нельзя — вроде бюллетеня. Вот и решил тут помочь, может, воды натаскаю… или… как-нибудь пригожусь?
— Пойди, пойди, — санитар улыбнулся. — Там у проруби стирка идет, может, и пригодишься.
Петя завернул за угол медпункта. Невдалеке у проруби стояла Надя и полоскала белье. А рядом с ней огромный плечистый солдат выкручивал стираное и что-то оживленно ей рассказывал. Надя смеялась белозубо, от души — такой Петя ее еще не видел. Петя подошел как раз в тот момент, когда солдат говорил:
— А парубок пидийды до ней и обиймы, — и показывая, обнял Надю за плечи. — «Серденько мое!»
Надя дернула плечами, освобождаясь.
— Ну, ну, Семен! — И шутливо замахнулась на него мокрой простыней.
— От и вона му тэ самэ, — кивнул солдат, отбирая у нее простыню и выкручивая. — «Щоб тебе трычи, каже, перевернуло, гепнуло та й перекондубасыло!»
Надя смеялась, и солдат вместе с ней. Пете совсем не по душе была эта идиллия.
— Эй, друг, — он постучал солдату по плечу ладонью.
Солдат удивленно оглянулся, и Надя тоже.
— Ты не из ремонтной летучки?
— Шо, машина встала? — спросил солдат. — Не… я сапер.
— Я так и думал, — кивнул Петя и показал назад. — Оттуда?
— Не… видтиля, — солдат показал вперед.
— Ну, значит, это ты! — убежденно сказал Петя.
— Шо я?
— Меня командир твой остановил: «Увидишь на трассе моего сапера, — и Петя показал рукой изрядный рост, — Семеном звать»… Правильно?
— Ну?
— «Гони ко мне. Чтоб немедленно прибыл. На рысях!»
— Так вин же сам мене послав за…
— Не знаю за чем, а только злой, как черт. Давай на попутную и дуй. А то вкатает!..
— Шо ж, тоди я пишов, — солдат побежал к дороге. — Ще побачимся, Надя.
Петя молча смотрел на Надю. А она на него. Потом резко отвернулась к проруби.