- Не смейте! – одним прыжком очутился возле оборванца, оттолкнул пузатого торгаша и заслонил собой мальчишку. Рука сама легла на кинжал на поясе. Толпа возмущенно загудела.
- А это кто таков? Отойди парень! Ишь ты, одет по-княжески, а туда же – со всякой рванью водится!
Ладомир краем глаза заметил, что мальчик утер ладонью нос и, шмыгнув, встал рядом. Оторопевший было от неожиданного вмешательства юного аристократа, торговец сообразил, что защитник нищего сам всего лишь мальчишка, и враз осмелел.
- Я тебе покажу, как лезть, куда не просят! Молоко на губах не обсохло, а туда же. Лучше сам уйди, а то обоих зашибу, - бушевал толстяк. Железная рука тисками сдавила его плечо:
- Ты мне покажи, - почти ласково проговорил Эрл. Увидев перед собой сурового молодого воина с добрым мечом на поясе, торгаш моментально стушевался:
- Да я что, я ничего…он ведь у меня кусок хлеба украл, идолище!
Эрл небрежно достал из кошелька серебряную монету и швырнул к ногам торговца.
- Хватит? А теперь проваливай отсюда и вы все расходитесь, - обернулся он к толпе. Под яростным взглядом воина народ шмыгнул к своим прилавкам. Эрл коротко приказал:
- В седло! Уходим отсюда, пока стражники не явились. Эй, малыш, цепляйся за меня. – Ловким движением он ухватил оборвыша за руку и бросил на коня перед собой, Ладомир уже сидел на своем Воронке.
На постоялый двор осторожный воин не поехал, по узкой улочке всадники выбрались на крутой обрывистый берег реки и тут спешились. Ладомир, наконец, как следует рассмотрел своего нового приятеля. Мальчик был, вероятно, одних с ним лет, но пониже ростом с копной кудлатых нечесаных волос неопределенного цвета. Из-под спутанных темных вихров светились два синих глаза, точнее, один, второй медленно заплывал после полученного в драке удара. Из разбитых губ и носа струилась кровь, смешнее всего было, что мальчишка все еще судорожно прижимал к себе горбушку ржаного хлеба.
- Н-да, великие боги! - пробурчал Эрл, потирая переносицу. – Кто ты, сокровище?
Разбитые губы растянулись в радостной улыбке:
- Я Поспелко…
- Это видно. Наш пострел везде поспел. А имя у тебя есть, чудо?
- Мамка Андрюхой кликала…
- И где же твоя мамка?
- Уже два года, как померла, - мальчик шмыгнул носом, - во время мора. Мы тогда в деревне жили: мамка, тятя и сестренки. А потом моровица пришла… все захворали и померли, а я сюда подался – дядька тут у меня жил. Да только погиб он лонись, пошел с князем на северян и сгинул. А тетке я зачем? Чужой ей, да у нее и своих голодных ртов – пять человек.
- Как же ты жил, один, да? – спросил Ладомир.
- Ну, летом-то ничего: рыбу ловил, когда чего поднести-принести нанимался, а вот зимой чуть не помер, хорошо отец Онуфрий меня у себя в келье пригрел. Да только сбег я от монахов весной, не по мне ихнее житье. Я волю люблю!
- Слушай, Андрейка, а в Вышгород со мной поедешь? – загорелся Ладомир. – В дороге с лошадьми поможешь, а там – как знаешь: захочешь – останешься при мне, все равно кого-то нанять нужно будет, а не захочешь – назад вернешься или там куда пристроишься.
- Да, парень, тут тебе оставаться нельзя, - подтвердил Эрл.
Глаза мальчика засияли от восторга:
- Вы и впрямь меня возьмете? Не обманете? А когда едем?
- Да сию секунду, - засмеялся Эрл. – Нам проблемы с законом ни к чему. Эх, не придется сегодня в теплой постели почивать! Зато у князя Тура отоспимся…
- Здорово, - просиял Андрюшка, - вот только одет я для слуги такого господина неважнецки…
- Ну, на рынок больше ни ногой, наденешь что-нибудь из одежды Ладомира, - распорядился Эрл.
На постоялом дворе Эрл сначала отвел мальчишку в баню, потом приказал Парамону подровнять его густые вихры и, через час, одетый в дорожное платье Ладомира, мальчик снова предстал перед глазами своих спасителей. Он оказался ладным пареньком с темно-русыми с рыжинкой, чуть вьющимися волосами, с веселым открытым лицом. Немного смущавшийся поначалу своей новой одежды и непривычной для босых ног обуви, Андрейка скоро осмелел и жадно набросился на еду. Трапезничали все вместе, готовясь к дальней дороге. Ехать решили сразу после обеда и заночевать в лесу. Во время обеда Ладомир уловил на себе уважительные взгляды Парамона и Будила – вероятно, Андрей успел поделиться своими приключениями со слугами.