- Ты верхом ездить умеешь? – поинтересовался Ладомир у нового знакомца.
- А то! У тятьки лошади были, - фыркнул тот.
Для Андрейки оседлали одну из вьючных лошадей. Ладомир сам помог подогнать для него стремена и укоротить поводья. Совершенно счастливый Поспелко даже забыл о ранах, но Эрл смазал его ссадины и ушибы данной в дорогу Будимиром прохладной пахучей мазью, сразу стало легче. Ладомир вынул из мешка запасной нож в ножнах и потянул Андрею, чем окончательно завоевал его доверие. С этого момента мальчики стали неразлучны. Они постоянно обменивались впечатлениями о дороге, вместе собирали хворост на привалах, спали, укрываясь одним плащом. Эрл только качал головой, замечая все новые проявления этой крепнущей дружбы. В деревне у Ладомира было много приятелей, но ни с кем он не сошелся так близко - мешали то ли постоянные занятия мальчика, то ли местные робели, понимая, что родич знаменитого Будимира им не пара. А может быть, Ладомир интуитивно понимал, что ненадолго задержится в тех местах и не хотел завязывать прочных знакомств. А вот с Андрейкой они подошли друг другу как две половинки одного плода. Королевский сын и маленький нищий оборвыш, подобранный на рыночной площади… Эрл недоверчиво усмехнулся, но тут же одернул себя – разве дед Александра и его брат, отец Эрла, не дружили с Будимиром, а тот по происхождению был не знатнее Андрея и всего достиг своими талантами? Однако, в Вышгороде такая дружба могла вызвать недоумение и насмешки, надо было серьезно поговорить с мальчишками. Эрл долго оттягивал разговор, но однажды вечером, воспользовавшись тем, что Парамон ушел на реку, а Будило грезил, по своему обыкновению, поодаль на берегу, рыцарь завел с друзьями беседу об их будущем.
- Там, в Вышгороде у вас будет мало времени для развлечений, - напомнил он. – Тебе, Ладомир, надо учиться и набираться опыта, а ты, Андрей, если хочешь, останешься с нами, но только его слугой.
Ладомир гневно вскинулся и хотел что-то возразить, но Андрейка согласно кивнул:
- Я понимаю, господин. Я буду помнить свое место.
- Но мы же все равно будем вместе, а если кто обидит Андрея – я сам разберусь с обидчиком!
- Я не против вашей дружбы, - попытался втолковать Эрл. – Но ты должен помнить, кто ты есть и кем станешь.
- Господин Эрл прав, Ладик, - я ведь, и правда, просто твой слуга.
- Да плевать на это, ты для меня – друг, а остальное не важно, - горячился принц.
- Будет вам, - усмехнулся Эрл. – Скажешь, что Андрей – твой молочный брат, Ладомир, тогда ваши близкие отношения никого не удивят.
Наедине с мальчиком воин попытался выяснить, что племянник открыл о своем происхождении новому другу.
- Что я маленький, - обиделся Ладомир, - я же понимаю, что никому нельзя пока ничего говорить. Хотя это нечестно! Андре мой друг, а у меня от него тайны…
- Это не только твоя тайна, - жестко оборвал его Эрл. – Помни – ты надежда своего народа. Учти, у Эдуарда всюду есть свои шпионы, а развязать язык они сумеют и взрослому воину, не только десятилетнему мальцу. Уж я-то знаю, как умеют пытать.
- Откуда? – удивился Ладомир.
- Было дело, - повел плечами Эрл и судорога памяти о былом страдании сумрачной тенью скользнула по его лицу.
- Нет, если тебе неприятно – не говори, - догадался Ладомир.
- Я, пожалуй расскажу, - решил после недолгого молчания рыцарь.
- Это было семь лет назад. Тогда ты был уже в безопасности у Будимира, а я решил попытаться разузнать хоть что-нибудь о судьбе королевы, да и за близких тревожился, поэтому оставил вас с Будимиром и тайно пробрался в Вестландию. Я был переодет купцом: к тому времени уже хорошо говорил на здешнем языке и нашел себе друзей среди местных торговцев. Они полюбились мне за удаль и бесшабашность, удивительным образом сочетавшиеся с трезвым расчетом в делах. «Купеческое слово – дороже золота» – говорят тут. Оружием владеют как профессиональные воины, по морю плавают не хуже северных серфов, друзей в беде не бросают, одним словом, дело с ними иметь можно. Я явился с грузом янтаря и рекомендациями восточных купцов – друзей Будимира. Приняли меня хорошо, но устроили пару проверок. Сперва пригласили на пир – вина, мед и местные напитки лились рекой, но я показал настоящим сыном своего отца: его в Вестландии никто не смог перепить. Когда под стол валились девять из десяти сотрапезников, он спокойно продолжал беседу о преимуществах соколиной охоты над псовой, словно выпил бокал ключевой воды. Твои дед и отец были такими же, хмель их веселил, но не ожесточал. Одним словом, уложив под стол половину своих сотрапезников, я заключил две выгодные сделки и потребовал себе чашу братанья (кстати, она вмещает в себя полведра и ставить ее на стол нельзя, пока не осушишь до дна). А на другой день меня пригласили на медвежью охоту. Они затравили огромного шатуна-четырехлетка. Весь фокус был в том, что на зверя надо было идти с одним ножом, без лука, копья или рогатины. Говорили, что на предыдущей охоте тевтонский гость сам заболел «медвежьей болезнью»…