- Ты убил медведя?
- Задушил, - коротко ответил Эрл.
- Как! Голыми руками? – изумился мальчик.
- Да. Это оказалось не так уж сложно. Мои хозяева прониклись ко мне не просто уважением – я стал чем-то вроде талисмана.
- И тебя взяли с собой в Вестляндию?
- Да, но перед тем, как сойти на берег, открылся двоим новым друзьям, что я не купец, а изгнанник. Они были торговые люди, а, значит, хорошо разбирались в политике. Приход Эдуарда на трон был еще у всех на устах. Что они поняли обо мне, неважно, но старшина гильдии пожелал удачи и пообещал, что меня на протяжении двух месяцев будут ждать в тайной бухте недалеко от основной гавани. Я ответил, что это необязательно, спасибо, хоть помогли добраться до родины, а дальше – мое дело. Но он еще раз подчеркнул: твои дела – они твои, а я своих людей в беде не оставлю. Мы ждем два месяца. Оставалось только поблагодарить, на прощанье распили бочонок меда… - Эрл облизнулся, словно до сих пор ощущал на губах вкус хмельного напитка семилетней давности.
- А дальше? – нетерпеливо попросил мальчик.
- Дальше.., - Эрл вздохнул и надолго замолчал, потом тряхнул головой, словно отгоняя от себя призраков прошлого, потер переносицу и продолжил рассказ.
- С грузом янтаря я приехал в столицу. По дороге узнал, что Эдуард боится жить в старом дворце, построенном нашими предками. Силы небесные! Он приказал возвести себе резиденцию в десятке миль от города, в лесу. Об этом замке в народе шепотом рассказывали всякое. Говорили, что дороги к нему нашпигованы ловушками: огромные, скрытые настилами ямы с железными штырями на дне, капканы, способные переломать ноги и слону, самострелы на тайных тропах – все это подстерегало неосторожного путника, осмелившегося приблизиться к королевской резиденции. А в самой крепости стражу несли головорезы-чужеземцы, чья верность покупалась высосанным из народа золотом. Еще больше слухов ходило о подземельях королевского убежища, где годами томились враги короля-узурпатора. Живым оттуда не вышел никто, пленники подвергались изощренным пыткам. Все это я узнал, прислушиваясь к разговорам на рынке и в тавернах. Конечно, слухи эти могли быть обычной досужей болтовней – Эдуарда в народе не любили, но многое указывало на то, что доля правды в них есть. Я не был в стране три года, за это время она разительно переменилась: больше стало бедняков и нищих, повсюду виднелись стражники и сборщики налогов, но главное – люди боялись говорить вслух то, что думают, все меньше встречалось открытых веселых лиц, каждый замыкался в себе. На дорогах снова стал пошаливать разбойный люд, на границах появились опасные соседи-кочевники и враги-северяне. Да и то дело, что король укрылся за стенами своей зловещей крепости от собственного народа, о многом говорило. Я прикинулся, что не понимаю весторна, при мне рассказывали почти не стесняясь, принимая за купца из Озерного города. Понемногу я узнал, что тело королевы так и не нашли, все верят в чудесное спасение Анны и юного принца Александра от когтей узурпатора и надеются, что они объявятся в свой час. О моих родичах я узнал немного, но главное – они были живы, хоть и не у дел. Так постепенно, я сумел выяснить все, что меня интересовало, выгодно распродал свой янтарь и приготовился ехать в обратный путь к Северным Гаваням. Подвел ничтожный, казалось бы, случай. Я не особенно боялся, что меня узнает кто-то из бывших знакомых – за три года я из шестнадцатилетнего пажа-мальчишки превратился в рослого молодого мужчину. Волосы выкрасил специальным, приготовленным Будимиром, составом в соломенный цвет, отпустил по северной моде усы и бороду, говорил только на северо-восточным наречии, изредка вставляя слова на ломаном весторне. Все шло хорошо, пока я не собрался в обратный путь – вероятно, за мной следили местные грабители и позарились на выручку от янтаря. В ночь накануне отъезда, когда поднимался в свою комнату на постоялом дворе, на меня напали трое головорезов. Похоже, они сначала обшарили комнату, но ничего не нашли и решили застать меня врасплох на узкой лестнице. Как чужеземцу, мне не полагалось носить оружие. Они думали ограбить мирного купца, а нарвались на воина с пяти лет обучавшегося у лучших мастеров клинка и рукопашного боя. Меня с детства готовили для войны, по своему положению в будущем я должен был стать со временем полководцем при твоем отце или при тебе.