- Вот это я получил в своем первом бою, мне тогда было пятнадцать, но и этих, - он кивнул на свой бок, - я не стыжусь. Они не сумели сломить меня, как не старались. У меня была цель – вырваться на волю и вернуться к тебе. Ты и Будимир нуждались во мне.
- Как же ты спасся? – живо спросил Ладомир.
- Чудом, - усмехнулся Эрл. – Прошло около двух месяцев.
Я уже не надеялся, что озерские купцы будут дожидаться в тайной бухте, но мечта вырваться из застенков не покидала меня. К тому времени мучители, верно, считали меня вконец ослабевшим и измученным. Я и, правда, выглядел таким - ежедневные побои, недосыпание, воспалившиеся раны от ожогов, скудная еда, холод и сырость делали свое дело. Сидел в холодном каменном мешке, в почти полной темноте, единственными живыми существами здесь были крысы. Тараканы и пауки в таких условиях жить не хотели. Я хорошо понимал, что если не сумею вырваться из тюрьмы сейчас, пока оставалось немного сил, то позже это будет еще труднее сделать, почти невозможно. Мне помогло то, что в камере находился узкий люк, прикрытый мощной железной решеткой. Где-то глубоко, на дне этого колодца, струилась вода. Люк служил для стока нечистот, решетка была крепко вделана в каменные плиты пола, но это была единственная надежда на побег. Сначала я надеялся выломать прут, но потом понял, что это не удастся, и решил вынуть решетку целиком. День за днем, в кромешной тьме, обламывая ногти, голыми руками без инструментов, я расшатывал края решетки. Я боялся только, что меня переведут в другую камеру или снова подсадят какого-нибудь шпиона. Однако, на меня, видно, решили махнуть рукой. В камере удалось найти несколько обломков кирпича, и вот, при их помощи я попытался расшатать впаянные в камень прутья. Кирпичи скоро раскрошились. Тогда я решил рискнуть и стянуть во время пыток что-то из инструментов палача. Смешно, но я стал мечтать о пытке железом. Несколько дней прошли в тщетном ожидании, наконец, мне «повезло», если это можно так назвать – меня в очередной раз привели в пыточную камеру, и во время допроса удалось стащить что-то вроде долота. Я засунул его в сапог и мечтал только, чтобы палач не хватился этой штуки раньше времени. Мои мучители особенно усердствовали в этот раз, и я потерял сознание. Очнулся через какое-то время в своей камере – лежал на холодном полу, все тело мучительно болело, волосы слиплись от крови, одежда влажная от воды, которой меня окатили напоследок, но первая мысль была об украденном инструменте. Я с трудом приподнялся, сунул руку в сапог и с радостью наткнулся на рукоятку своего «долота». Тут же подполз к решетке и начал долбить камень возле прутьев. Наконец, мои усилия увенчались успехом – один из прутьев поддался, я забыл об усталости и боли, продолжая свою работу. Мной овладело какое-то лихорадочное состояние, я не думал ни о чем, кроме этой проклятой решетки. Я не знал, сумею ли протиснуться в этот узкий люк, что буду делать дальше, куда ведет поток, журчащий внизу, смогу ли выбраться на волю, я просто долбил и долбил камень. За несколько часов упорного труда удалось освободить два края решетки. Я не был уверен, что палач не хватится инструмента, и, поэтому, решил работать, пока хватит сил. Судя по окрикам стражи за дверями камеры, уже давно настала ночь. Я старался работать бесшумно, но иногда в порыве увлечения забывал об осторожности. Один раз стражник окликнул через дверь, но меня спасли крысы, затеявшие возню в углу камеры. Когда удалось освободить третью сторону, я решил воспользоваться долотом, как рычагом и приподнять решетку. Это долго не удавалось, но, в конце концов, железо и камень уступили усилиям моих рук. Звук показался мне оглушительным. Весь в поту от волнения и усталости, замер, прислушался: все было тихо. Тогда я нажал в последний раз, и решетка отогнулась вверх. Дальше действовал почти не задумываясь – скользнув в отверстие ногами, почувствовал, что, пожалуй, сумею полезть через узкий люк. Я боялся за плечи, но, подняв вверх руки и развернувшись по диагонали четырехугольного хода, решил и эту задачу. Через секунду я висел над невидимой бездной, еще мгновение, и, разжав цеплявшиеся за решетку пальцы, полетел в шумевший внизу поток. Я с головой погрузился в зловонную воду, но скоро нащупал ногами дно и решил двигаться по ходу течения. Поток был очень бурным, дно осклизлым, я скользил, спотыкался и несколько раз был сбит с ног бурным течением, но упорно продвигался вперед. Долото я предусмотрительно засунул за голенище, орудие пытки впервые послужило орудием избавления. Скоро поток сузился, я уткнулся грудью в каменистый свод, вода под ногами с ревом уходила под низкую каменную арку. Не долго думая, я набрал в грудь побольше воздуха, нагнулся и с головой погрузился в воду, моля всех богов только помочь мне не расшибить себе голову о каменные низкие своды. Я пробыл под водой не мене двух минут, спасли только навыки хорошего пловца и быстрота течения. Потом я узнал, что проплыл за это время не менее трехсот саженей. Казалось, легкие больше не выдержат, последним усилием рванулся вверх, уже ни на что не надеясь, и оказался на поверхности воды, а надо мной темнел бархатный купол звездного неба. С каким наслаждением я упивался свежим ночным воздухом! Однако, злоключения еще не закончились. Я должен был понять, где нахожусь и как действовать дальше. Оказалось, что дальнейший путь преграждает решетка, отделявшая тюремную часть потока от реки, в которую он впадал. Я вспомнил, что в этом месте находится тюремный мост, поднял голову – так и есть – надо мной высилась громада моста. Выход был один – найти проход в ограждении. Я не верил, что решетка достигает самого дна потока. Осторожно, держась за металлические прутья, я снова нырнул, стараясь достичь до самого дна. На мое счастье, в самом центре потока заграждение несколько пядей не доходило до грунта, но заканчивалось острыми штырями, однако, мне удалось протиснуться под ними, отделавшись глубоким порезом на спине. Ни на секунду не забывая о страже за спиной, я вынырнул, оставляя позади последнюю преграду, и, стараясь не производить лишнего шума, отдался речному течению. Еще не начало светать, мое тело на речной поверхности можно было принять за обычное бревно, хуже другое – силы были на исходе: из разодранной спины сочилась кровь, нестерпимо ныл обожженный бок, я почти не мог грести покалеченными на дыбе руками. И все же я был счастлив – я был на свободе, если и погибну, то не в проклятом каменном мешке. Второй удачей было то, что тюрьма находилась в нижней части города, который вот-вот должен был закончиться, это оказалось кстати, так как плыть дальше я бы просто не смог. В какое-то мгновение понял, что захлебываюсь и тону, это заставило энергично заколотить по воде руками и ногами и попытаться подплыть поближе к берегу. Через четверть часа неимоверных усилий почувствовал под ногами твердую землю, выполз на песок чуть ниже последних жалких лачуг, притулившихся к стене города. Небо начинало сереть, от усталости, боли и холода я почти не мог двигаться, рана на спине продолжала кровоточить - пропорол ее намного глубже, чем предполагал. Река, спасшая меня, стала теперь смертельно опасной, я постарался укрыться в прибрежных зарослях ивняка и ольхи. От одежды остались лишь лохмотья, волосы и борода отросли за время заключения и превратили меня в настоящее страшилище. Скоро выйдут из своих домов люди , пойдут к реке пастухи, рыбаки, прачки, с ними могут быть собаки… Времени на раздумья и отдых не было. Я нащупал какой-то сук, с его помощью попробовал встать на ноги и ощупью, поминутно спотыкаясь, шатаясь от усталости, побрел впотьмах к темневшему вдали лесу. В обычное время эта дорога заняла бы у меня не более получаса, теперь же я добирался туда раза в три дольше. Мне повезло – на опушке леса стоял стожок сена. Солнце уже начало всходить, когда я рухнул в нескольких шагах от стожка и ползком добрался до спасительного убежища. Постарался зарыться поглубже, свернулся в клубок и, постепенно согреваясь, впал в полузабытье. Очнулся я через несколько часов. Все тело болело, плечо саднило, но, судя по прилипшей к телу рубахе, кровотечение прекратилось. Голова, тем не менее, работала ясно и четко. В конце концов, я был молод, хорошо тренирован, меня воспитывали как воина. С двенадцати лет ходил с отцом в походы против степняков, с четырнадцати служил при дворе твоего отца, успел побывать в разных переделках, до ареста находился в великолепной форме, многое дал мне Будимир, обучивший восточным приемам концентрации и отрешения от своей физической оболочки. Именно поэтому, я отлично понимал, что добраться за двести верст до нужной бухты пешком вряд ли смогу, нужна была хорошая лошадь, одежда, еда, да просто перевязать раны и отдохнуть, одним словом, требовалась помощь, но взять ее было неоткуда. Я был беглым пленником, чужеземцем по легенде, довериться никому не мог, не только потому, что не доверял людям, опасаясь нарваться на шпионов короля, но также из страха повредить тому, кто помог бы мне. Если кому-то станет известно о помощи беглому преступнику, то не только спасителя, но и всю его семью ожидала неминуемая страшная смерть. А помочь мне было