Помянув про себя выуженными из корсарского лексикона словами и непрошенного постельничего, и вышеупомянутые дела, и тех, из-за кого возникли эти дела, Александр широко улыбнулся, потянулся гибким сильным телом и решительно отбросил овчинную накидку. Казалось, внутри звенели невидимые струны: сегодня все решится, сегодня …
- Там за ночь все подмерзло и на лужах ледок, - жизнерадостно сообщил неугомонный Андрейка.
- Ничего, в бою разогреемся, - усмехнулся принц. – Как там мой родственничек?
- Пока все тихо, разведчики говорят, у них в лагере вчера до полуночи шум стоял.
- По какому же случаю этакая радость? – удивился Сандро.
- Со страху, небось, - еще радостнее улыбнулся Поспелко.
Вероятно, небо на востоке уже вспухало новой зарей, но здесь, в долине, окруженной хоть и невысокими, но горами, еще царили предутренние сумерки. Оранжево мерцали костры, слышался звон оружия, отрывистые крики команд, всхрапывание лошадей. Без лишней суеты и спешки воины принца занимали свои позиции. Под ногами гулко отдавалась подмерзшая земля, звенел, разбиваемый коваными копытами и тяжелыми латными сапогами ледок, сверкал на побледневшей траве иней. Александр встретил вопрошающий взгляд ласковых карих глаз Владека и усмехнулся в ответ:
- Мишель будет у меня по левую руку, Поспелко – справа. Твое дело – засада, Анри придется подождать, пока они не клюнут на нашу удочку.
- Может не стоит так рисковать? – повернулся к родичу Генрих. – Место короля во главе войска, но зачем же лично сражаться да еще в первых рядах? Твое дело – командовать.
- Да чем тут командовать, и так все знают свое место. Наше дело – сдерживать их как можно дольше, посильнее вымотать. Пусть думают, что загнали нас в мышеловку. Мое место там, где решается судьба государства. Мы уже говорили об этом, Эрл, не о чем тут спорить.
- Воспитал осленка на свою голову, - пробурчал рыцарь, проверяя, хорошо ли ходит меч в ножнах. - Ты хоть руку-то побереги, учти, кости там еще не срослись.
- Так я же без щита буду, - тряхнул головой Сандро. – А рубить все равно какой рукой, ты сам меня так учил.
- Ладно, пошли по местам, разведчики доложили – готовятся к выходу, скоро попрут.
- Неужто без разведки? – изумился Владек.
- Так они же уверены, что нас не более восьми тысяч, а у них целых сорок. Что тут разведывать.
- Кое в чем они правы, - заметил подошедший Герман. – Все эти крестьяне – не ахти какие воины, а конницы у нас в три раза меньше.
- С конницей здесь все равно не развернешься, - заметил Генрих. – А крестьяне будут стоять насмерть, понимают, что сражаются не только за свою волю, а за жизнь своих семей. Это не те крестьяне, которых ты видел на юге. Тут рабства отродясь не водилось, а каждый мужчина – охотник и воин, вырастает с оружием в руках. Лучники из них отменные и топором работать умеют.
Герман недоверчиво покачал головой и отошел в сторону.
- А ему ты доверяешь? – поинтересовался Поспелко, - Он ведь чужеземец, из тех, кто служил у твоего дяди.
- Вы с Владеком тоже чужеземцы, - усмехнулся Александр.
- Мы друзья! – обиделся Андрейка.
- Я пошутил, извини. Конечно, его я знаю меньше, чем вас, но верю ему. Если бы он хотел нас предать, давно бы мог это сделать.
Александр занял место в строю, когда передовые воины Эдуарда приблизились к проходу на сто шагов. Они шли не таясь, уверенные в своей победе, горланя песни, под рокот боевых барабанов. Предрассветные тени скрывали притаившихся у скал сторонников принца.
- Вот бы из луков по ним! – мечтательно шепнул откуда-то из-за правого плеча Поспелко.
- Нельзя, весь замысел испортим, - отозвался Мишель.
Первые несколько вражеских десятков уже втянулись в проход, когда раздалась короткая команда: «К бою!» и ряды воинов Александра ощетинились пиками и мечами. Застигнутые врасплох, вояки Эдуарда даже не успели вытащить из ножен оружие.
Как только начался бой, всякое волнение покинуло Сандро. Он привычно делал свое дело: короткий выпад, укол из-за щита, удар, мгновенный разворот в сторону… временами ему казалось, что все происходящее с ним уже было во сне, только сон в этот раз длился бесконечно долго. Это была работа – тяжелая, грязная, но совершенно необходимая. На этот раз он не испытывал пока привычного упоения боем, того экстаза, который поднимает и возносит бойца над битвой. «Как палубу драить», - подумалось ему. Перед его передовым отрядом стояла одна задача – выстоять как можно дольше, показать противнику, что проход невозможно взять, вынудить Эдуарда совершить ошибку, попытаться рассредоточить силы, повести часть войска в обход. Тут не было места рыцарским поединкам, демонстрации отчаянной воинской удали, благородству и милосердию. В морозном воздухе остро пахло потом, кровью, калом. Раздавались крики ужаса и вопли отчаяния. Воины принца сражались молча. Это тоже была часть точного расчета. Выступившие навстречу бойцам Эдуарда рыцари казались в предрассветных сумерках бестелесными призраками, разящими из-за щитов и каменных обломков и укрывающимися в их тени. Пленников не брали. Так решили накануне вечером. Потом, в конце боя, если удастся переломить ход сражения на свою сторону, возможно, стоило проявить милосердие, но сейчас, когда численный перевес был на стороне противника, охранять пленных было просто некому. Оруженосец Александра, юный Мишель, держал наготове щит и копье, с ужасом и восхищением взирая на своего будущего короля. Несмотря на раненую руку, принц казался недосягаем для вражеского оружия. Легко, со стороны мнилось, играючи, он парировал выпады противника, наносил удары, уклонялся, снова разил и отражал чужие уколы. Только обильный пот на лице и побледневшая верхняя губа выдавали, каких усилий ему стоила эта видимая легкость. Рядом с принцем, прикрывая его с флангов, бились его друзья и рыцари. Александр давно потерял счет времени, казалось, оно замерло на месте, в ужасе взирая на увеличивающуюся гору трупов в проходе. Сумерки отступили перед вспухающим алой полосой на востоке рассветом. Багрово-алая рана ширилась, росла, заняла полнеба, внезапно померкла и сменилась неярким красноватым светом предзимнего солнца. Его лучи скользнули по доспехам, но сражающиеся этого почти не заметили. Лязг и звон оружия, крики раненых и умирающих, конское ржание, проклятия и богохульства почти заглушали все другие звуки. Сандро достал мечом очередного противника и позволил себе немного осмотреться. Герман сражался в двух саженях от него, размахивая своей боевой секирой. На него наседали сразу трое противников, но рыцарь был практически неуязвим для гораздо менее ретивых и сильных врагов. Андрейка получил сильный удар по левому плечу, доспехи погнулись, но рука пока действовала, юноша ловко орудовал коротким копьем с крюком, стаскивая им вражеского воина с седла. Мишель прикрывал Александра со спины, у него как раз тоже выдалась передышка, и юный рыцарь белозубо улыбнулся своему двоюродному брату. Он умудрился потерять в бою шлем, темные волосы прилипли к вспотевшему лбу, на щеке алела свежая царапина, но карие глаза светились возбуждением от битвы. Этот азарт начал постепенно охватывать и Сандро. Юноша уже не сомневался в правильности принятых накануне решений, не думал о братоубийственной сече, он весь отдался ходу сражения. Выпад, удар, принять на себя контратаку противника, ответить, достать вон того, слишком ретивого пехотинца, отступить на два шага назад, развернуться, рубануть по возникшей откуда-то слева роже, отбить чужой удар, перебросить меч в правую руку, подсечь копыта лошади наемника, новый выпад, отрубить наконечник копья, направленного на Андрейку…