- Ты сам должен спросить об этом. Я ее мать-исповедница и не могу открыть тайну исповеди. Только поклянись, что у тебя серьезные намерения. Ты для нее второй ангел- спаситель, нельзя обмануть такое доверие.
- По-вашему, для чего же я здесь? – воскликнул Генрих
- Вот поросенок, - возмутилась аббатиса, - а старая больная тетка для тебя ничего не значит? Да ладно, мальчик. Я шучу, ваше дело молодое. Я же понимаю, что ты недаром оставил все дела и принца, помчавшись в первую голову сюда. Вижу, тебе кусок в горло не идет. Ступай в сад через эту калитку, она ждет там. Накинь хоть плащ…
Последние слова Генрих уже не слышал.
Он сразу приметил закутанную в синий плащ хрупкую девичью фигурку среди заснеженных кустов жимолости и остролиста. Она порывисто обернулась на скрип снега под ногами рыцаря. Эрл успел заметить широко распахнутые сине-серые глаза, светло-русую прядку, выбившуюся из-под капюшона, тонкие изящные пальцы, судорожно сжавшие края плаща у горла. Она попыталась что-то произнести, он в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и прижал к себе легкое податливое тело. Их шепот слился в одно целое:
- Лили, моя маленькая принцесса…
- Я знала, знала, что ты вернешься, мой рыцарь из сказки… Матушка сказала, что меня ждут, я думала, это кто-то из наших недужных…
- Я болен, болен любовью к тебе. Исцели же меня, моя принцесса
- Я не принцесса…
- Ты скоро станешь ею, ведь я принц крови, но для меня ты всегда была принцессой
- Как принц крови? Ты шутишь братец?
- Тетя не сказала тебе? Да, я ее племянник. Она двоюродная внучатая тетя будущего короля. Я его родич. Двоюродный дядя.
- Зачем, зачем ты не сказал мне сразу? Я не могу быть твоей, мы не пара.
- Дурочка, только ты можешь быть моей женой!
- Я не могу, это не правильно. Я буду твоей возлюбленной. Служанкой. Но не женой.
- Ты отказываешь второму жениху королевства?
- Почему второму?
- Первый – принц Александр.
- Да, отказываю, мне не место в королевских хоромах.
- Дурочка. Только там твое место. Рядом со мной. Принц сам будет моим дружкой на свадьбе, это уже решено.
- Почему все решили за меня?
- Тетя перехвалила тебя. Ты строптива, вовсе не умна и совсем не добра. Ты маленькая злючка, не понимающая своего счастья, не исполняющая королевских приказов.
- Ты в самом деле любишь меня такую?
- Да, люблю, и на коленях умоляю стать моей женой.
- Мой рыцарь…
- Моя маленькая храбрая Лили…
- В общем, мы наговорили друг другу всех глупостей, какие обычно шепчут влюбленные, несколько раз поссорились и помирились, целовались, пока не поняли, что уже очень поздно и холодно. Теперь она моя невеста. Будешь моим шафером? – подытожил Анри.
- Сочту за честь. Знаешь, Эрл. – признался Александр, - твоя история немного обнадежила меня. Уж если вы после стольких лет можете быть вместе, то и у нас с Анастасией все должно получиться, верно?
Генрих внимательно посмотрел на своего воспитанника:
- Значит, не забыл свою княжну? Что ж, судя по всему¸ она о тебе тоже помнит.
- Когда же ты меня познакомишь со своей невестой? – перевел разговор Александр.
- Я же обещал завтра. Она сейчас находится с твоей матерью. Никто лучше Анны не подготовит Лили к изменениям в ее судьбе.
- Слушай, Анри, а ты не разочаровался? Она такая, какой виделась издалека в твоих воспоминаниях и мечтах?
- Она много лучше, принц. Разве можно сравнить отражение в воде и настоящий цветок, бесплотную тень и живое существо.
- Да, я, кажется, понимаю, – задумчиво проговорил Сандро. – Но что же ты ничего не ешь и не пьешь? Сыт любовью?
- Ты не поверишь, но я чувствую себя твоим ровесником. Мне снова шестнадцать лет и я волнуюсь, как мальчишка. Даже почти не сплю по ночам, все думаю о ней.
- Тогда это надо поскорее исправить, мне нужен здоровый маршал. Уж лучше вы будете не спать вместе. Когда свадьба?
- Тут мне надо обсудить кое-что с тобой. По этикету принц крови не может жениться просто так, требуется соблюсти всякие дурацкие формальности. От помолвки до венчания должно пройти не менее года, - взгляд у Генриха стал совсем расстроенным.
- С ума сошел! – возмутился принц. - Вы знакомы целую вечность. По закону помолвка возможна и с несовершеннолетней. Объявим всем, что сговор был тайным, двенадцать лет назад. Этого достаточно?