Там, в глубине, подошло тесто… Там скопилась бунтующая плоть. Земная оболочка из последних сил сдерживала ее напор. А тут война, вздыбившая целые континенты… Что–то стряслось там… Лопнули могучие обручи, отлетели надежные заклепки — и сквозь гигантские разломы в земной коре хлынула невообразимая, самовоспроизводящаяся материя! Тысячи чудовищных форм!
Это случилось после отлета Ноева ковчега, отказавшегося принять на борт Дззы. «У нас своих диктаторов хватает!» — нагло усмехнулся Ной, верзила в прожженной метеоритом тельняшке.
Дззы бежал из Питера после происшествия с птеродактилем, подорвавшим его авторитет. До сих пор его самолюбие страдало. Подумать, какая наглость! Первобытная птица пыталась им полакомиться прямо на военном совете, приняв его за обыкновенного жука или — хуже того — за мошку! Его, устроившего грандиозную свалку из человеческой цивилизации! Его, расчистившего путь новой расе крысо–людей!
Птеродактиль опустился на стол, опрокинув несколько прозрачных рюмок, похожих на длинноногих красоток в зеленых юбочках, и расплескавшийся венгерский рислинг залил карту Гоморрии. Он разрабатывали поистине гениальный план: нанести Гоморрии такой сокрушительный удар, чтобы потерпела поражение Содомия. Генералы, отличавшиеся традиционной дегенеративностью, и вовсе впали в прострацию, тупо уставившись на гостя, влетевшего в распахнутое окно. Даже неустрашимый шеф ИВИ, сделавший блестящий доклад с демонстрацией захватывающего фильма, снятого скрытой камерой, о сексуальной жизни членов Совета цезарей, и тот в первую минуту оторопел. Слишком неожиданным был переход от показа любовных извращений — хе–хе — до…
А птеродактиль, выдирая крючковатыми когтями из карты линию гоморрий- ской обороны, медленно повернул расщеперенный клюв к диктатору Дззы… Почему–то именно он показался доисторической птице наиболее съедобным из всей компании… Как хорошо, что есть верные соратники! И среди них такие туши, как министр обороны… Дззы и сам не успел сообразить, каким образом очутился за его спиной. Двухметровый клюв, усеянный острыми зубами, сжал неохватного Устина Мясова поперек туловища… Это было зрелище не для чувствительных душ. Шеф ИВИ нырнул под стол.
Птеродактиль с добычей вылетел в окно. И тогда вслед ему раздались выстрелы. Тело министра обороны безжизненно обвисло в клюве захватчика.
Диктатор Дззы заглянул под стол. Шеф ИВИ опустил пистолет, который, как и у всех гоморрийских шпионов, был иностранного образца.
— Я выполнил свой долг! Теперь он ничего не выдаст гоморрийцам…
Птеродактиль, по его мнению, являлся лазутчиком Гоморрии.
И главный агент этой страны — диктатор Дззы — вынужден был наградить орденом за бдительность другого агента этой страны, убившего третьего агента этой же страны. Да, да, такая вышла неувязка — статуи Первого вождя были свергнуты, а ордена не успели заменить…
Воспоминание распалило его и прибавило храбрости. Если ему и не удастся сквитаться с птеродактилем ввиду отсутствия оного, то с крысой он непременно справится. И вообще давно пора обследовать Дворец–музей, принадлежавший некогда императору. Какому именно — его не интересовало. История для него начиналась с Первого вождя. Мозг его напоминал светляка: способен был озарить только крохотный клочок окружающего мира. Нужно было погрузить во тьму сознание всех, чтобы при таких задатках прослыть светочем.
Последнее время он испытывал неудобство от того, что некем было повелевать. Некому было показывать свое величие, поэтому комнату, где большую часть времени находился, выбрал не абы какую, а ту, в которой было множество зеркал выше его роста. Диктатор Дззы подолгу любовался своим отражением, и ему было не так одиноко. Зато в других комнатах было великое множество картин. Его оставили равнодушным пейзажи, зато портреты позабавили. Ему доставляло удовольствие чувствовать себя преемником этих важных особ, не подозревавших о его существовании. Было несколько милых женских мордашек. Жаль только, что они были изображены не в полный рост. Как всякое насекомое, он предпочитал человеческое тело. Царицу Марию Федоровну он мысленно потрепал за щечку и шепнул на ухо такое, что портрет покраснел и отвернулся к стене. На обратной стороне холста Дззы прочел фамилию неизвестного ему художника — Боровиковский.
В какой–то из комнат нарочно уронил дорогую статуэтку из фарфора, просто для того, чтобы насладиться, видя, как редкостная вещица на глазах превращается в осколки. Люди, не способные к творчеству, частенько испытывают наслаждение от гибели предметов, доказывающих уже одним своим существованием их непричастность к искусству. Вообще–то всех людей на этой планете можно было поделить на два класса: творцов и разрушителей. Самое страшное происходит, когда разрушители пытаются стать творцами. Тогда на свет появляется атомная бомба, изуверская музыка, уродливая живопись, пользующаяся успехом у безнравственного быдла. Но это попутно. Последуем за Дззы. Что он еще отчебучит?