В последних числах июня 1957 года, после двух долгих сезонов раскопок, вырубленная в известняке траншея к югу от Великой пирамиды была наконец полностью очищена. Ее длина достигала тридцати двух с половиной метров, а ширина — пяти. Погребенная в траншее Царская ладья была расчленена на 651 часть, которые, если их разъединить на изначальные элементы, состояли бы из 1224 отдельных деталей, включая все основные доски обшивки. Почти все они были из кедра, но некоторые более мелкие части — из акации, ююбы и других пород деревьев, известных в Египте с древнейших времен. Кедр, по определению лаборатории Британского музея, был привезен из той части Сирии, которая известна теперь как Ливан; там-длинная и по-своему прекрасная горная цепь отделяет полосу побережья от внутренней части страны, где некогда росли целые массивы этих вечнозеленых великанов.
За исключением нескольких осколков или обломков почти чистой меди, в траншее не оказалось никаких иных металлических деталей. Во время раскопок были вынуты камни, которые очевидно служили балластом для устойчивости ладьи, а также многие метры веревок; эти веревки или канаты лежали между всеми слоями захоронения и устилали дно траншеи. В корабельном погребении не нашли никаких сокровищ, кроме самой Царской ладьи, не обнаружили никакого, даже самого скромного погребального дара, который подсказал бы нам, кто и для чего похоронил это судно. Здесь не было никаких надписей, за исключением отметок мастеров из каменоломни, нацарапанных на массивных плитах, и каких-то странных символов, заключенных в треугольники (перевернутые пирамиды?), грубо начертанных на южной стене самой траншеи.
Среди последних извлеченных предметов оказались кусок необработанного черного базальта, видимо служивший молотком, и узкий осколок кремня, в виде двустороннего резца или долота. Эти инструменты вместе с черепком дешевого, плохо обожженного сосуда (египтяне до сих пор используют такие сосуды, так как вода в них всегда прохладная за счет ее частичного испарения сквозь пористые стенки) были единственными чужеродными предметами, найденными в захоронении. Видимо, их обронили по недосмотру или сбросили в траншею древние строители. Можно представить, как проклинал себя и всех владелец резца, когда понял, что его драгоценный кремневый инструмент навсегда остался на дне траншеи, — проклинал, разумеется, молча, ибо гробница богоравного фараона находилась всего в нескольких локтях от него.
Глава пятая
Конструкция и реконструкция
Прежде чем прикоснуться к своему «пациенту», реставратор должен быть полностью уверен в успехе операции, чтобы не утратить ни частицы материала и не нанести ни малейшего ущерба вверенному ему сокровищу. После долгого изучения и мучительных попыток я пришел к убеждению, что единственный способ добиться успеха заключается в том, чтобы пройти заново шаг за шагом тот путь, по которому шел древний мастер, и повторить то же самое, что делал он, когда создавал свой шедевр…
В кирпичном доме лаборатории, построенном рядом с опустевшей корабельной траншеей, горячий и пыльный воздух был пропитан смолистым ароматом древнего кедра. Мир и спокойствие вернулись в город мертвых, на пустынное плато Гизе. Подъемные краны замерли, почти все рабочие ушли, туристов было мало, и большинство из них интересовалось огромными пирамидами, не обращая внимания на работу в лаборатории. Журналисты давно уже разъехались, как только первая сенсация открытия уступила место томительному ожиданию результатов длительной, сложной и кропотливой работы, к тому же результатов непредсказуемых.
Хаджа Ахмед лично выбрал себе ассистентов в помощь, но отвечал за всю работу только он. В одиночестве и тишине вся неизмеримая трудность задачи воочию предстала перед ним. Он только сейчас осознал огромные размеры Царской ладьи и то, какие усилия потребуются от него самого, чтобы собрать ее. 1224 детали, из которых состояла головоломка, различались по размерам — от дощечек длиной в несколько сантиметров до двух огромных 23-метровых брусьев, которые Дри сборке оказались центральными частями верхних обводов ладьи.
Но уверенность, как говорит сегодня Хаджа Ахмед, ни на минуту не покидала его. Как это ни удивительно, непоколебимая вера в себя никогда не подводила Хаджу Ахмеда. Он был уверен, что головоломка может быть решена, и решение это будет найдено здесь, в реставрационной лаборатории, благодаря деревянным частям самой ладьи. В этом не было никакого мистицизма, уверял меня позднее Хаджа Ахмед, а чисто практический, прагматический подход к задаче. В конечном счете собрать древний корабль можно только одним путем, и этот единственный путь будет им найден, хотя бы для этого потребовалось затратить долгие годы. Последнее его опасение, увы, оправдалось.
Посетителей, которым повезло увидеть Царскую ладью сегодня в корабельном музее, поражает необычайная точность ее реконструкции. Это чувство достоверности, впечатление рационального и хорошо продуманного плана объясняется одновременно мастерством древних корабелов и прозорливостью Хаджи Ахмеда. Но прежде чем он уверился, что его реконструкция Царской ладьи правильна, ему пришлось пережить неисчислимые неудачи, месяцы и годы проб, ошибок, исправлений.
Работа Хаджи Ахмеда по восстановлению Царской ладьи выявила столько подробностей в конструкциях древних египетских судов, что сегодня многие уже не помнят о том, что, когда он начинал, о них почти ничего не было известно. Да, все видели сотни рельефов, настенных изображений и моделей различных древних египетских судов, но никто не знал, в сущности, ничего об их конструкции. Пожалуй, единственным свидетельством оказались лодки, найденные в Дашуре Жаком де Морганом в 1893 году. Тогда французский археолог посчитал, что лодки — часть погребального наследия фараона XII династии Сенусерта III, у пирамиды которого они были обнаружены. Эти лодки, казалось, собраны в крайней спешке, но все же они давали какое-то представление об их конструкции.
Еще Геродот писал, что «при строительстве грузовых судов египтяне ребер вовсе не делают»[7], но это свидетельство сочтено было нелепицей, еще одной выдумкой «Отца истории».
Метод Хаджи Ахмеда, хотя он и мог показаться на первый взгляд бессмысленным и хаотичным, в сущности, был единственно правильным. В лаборатории проверялось одновременно не менее четырех-пяти вариантов реконструкции. Некоторые тут же отвергались, потому что признавались явно несостоятельными, другие обещали немедленный успех, но большую часть из них обдумывали и на время откладывали, чтобы они созрели, как хлеба в печи. Подробнейшие записи в дневниках вместе с рисунками и фотоснимками сопровождали каждый этап, каждую попытку реконструкции, независимо от того, успешна эта попытка или нет. Были и такие части головоломки, которые подсказывали быстрые решения, например маленький навес или балдахин на носу ладьи, схожий с балдахином на изображении корабля фараона Сахура или с навесом над каютой, почти идентичным балдахину над кроватью царицы Хетепхерес, который Хаджа Ахмед помогал реставрировать двадцать пять лет назад. Зато другие части ладьи задавали такие сложные и неожиданные загадки, что остается лишь удивляться мужеству и терпению Хаджи Ахмеда. Другой на его месте отчаялся бы и отступил.
С самого начала проглядывались две путевые нити. Как мы знаем, еще на этапе раскопок выяснилось, что части Царской ладьи уложены в погребальную траншею не в беспорядке и не как попало. Трудно было понять систему укладки корабельных частей, однако Хаджа Ахмед со свойственной ему мудростью решил не только записывать порядок этой укладки, но и сохранять по возможности этот порядок при переносе частей ладьи под навес реставрационной лаборатории. Таким образом, содержимое траншеи как бы разделялось на отдельные непотревоженные слои захоронения, только каждый слой раскладывался отдельно. И еще задолго до того, как траншея полностью опустела, логическое расположение ее содержимого стало очевидным: как мы уже видели, нос ладьи находился в западном конце траншеи, а корма — в восточном, части правого борта — слева, вдоль северной стороны, если глядеть на нос, части левого борта — справа, вдоль южной стороны траншеи. Различные элементы надстройки располагались в верхних слоях захоронения, а доски обшивки корпуса лежали на дне траншеи. Бесспорно, время сдвинуло, изменяло и разрушило некоторые части судна, поэтому не все они находились там, куда их уложили древние мастера, однако в общих чертах вполне можно было проследить схему первоначального захоронения.