Я покачал головой.
Около полуночи он появился вновь, розовый, с улыбкой. Он поставил в угол две еловые палки с детскими кастрюльками на концах, довольный прогулкой присел у печи. «Чайку будет?..»
Снег стаивал с его самодельного костюма. Он был без шапки, густая шевелюра заледенела, но это не беспокоило его. Он достал-таки двести грамм для здоровья и сейчас вновь переживал приключения похода.
Белела изморозь по углам. Я поднял взгляд. Времени не было, напротив меня стояла аллегория Спокойствия, редкостного вне речи вообще объекта, или как назвать я не знаю… Мне стало жарко, это были боги, я сидел у них в гостях этаким придурчёнком, видите ли, надо ему знать точное время, меня сковал ужас откровения, и я силился не выскочить резко из дома. И я понял себя, я увидел вдохновенно, как должен выглядеть мудрец: вот так же, как Дяколя и Тёженя. Они склонились над тазиком с махоркой, среди серой безвременности, вьюги, киски с куском валенка, чуть пьяноватые, но не от плохой водки, а от полноты пройденной жизни. Они уже прошли ТУДА… Я закачался от увиденного. И ещё я тогда увидел себя, непогибаемо, под луной пуская парок, идущего в темноте живописной тишины снегоискрья по телу зимы, по снегу, по самому, пожалуй, нежному материалу.
Тёженя и Дяколя продолжали перебирать любовно махорку в банном тазике, на фоне рекламы очередной заморской дряни, на фоне засохшей бегонии, вставших часов на стене, – они шевелили чуть пальцами и жевали укроп.
Уже стемнело.
Я вышел на крыльцо, стал надевать лыжи. Дяколя зажёг в сенях лампочку.
Я попрощался и перед уходом попросил Дякодю для ориентира на две минуты не выключать свет.
1999 год
Я – бизнесмен, мне 38 лет. Я – лицо московской национальности. Счастлив я.
Родился в семье пианиста рояля и зубного доктора. И потому у меня хорошее культурное воспитание.
С детства с уличной шпаной не общался. Или, как говорили раньше, со слободскими. Занимался на скрипке, после на фаготе.
Фагот мне тоже не понравился, т. к. он длинный, и моя бабушка, бухгалтер колбасного завода № 23, неприятно себя чувствовала, прикасаясь к нему. Его она называла «негром из Африки» и сильно морщилась, смеясь.
В нашей квартире я проводил много времени в библиотечном зале своего отца. Семья жила на высоком этаже дворцовой набережной с видом на красавицу реку Неву и крепость с пушкой в час дня. Тоже на Неве.
Сейчас я сижу на балконе и смотрю на американский телевизор, по которому показывают, как я называю, «оку-тюнен-уайер». – Милую. уету в кокошниках.
Сегодня я поеду на Челябинскую улицу за 34 долл. там в доме номер… можно… бомжа…
Только что ушла Кузя, потшефная ляля, которая делает мне весну, а то я налился очень сливками, и они ударяют мне в мозжечок. Я люблю русских за то, что они такие тёпленькие и кругленькие. Ещё люблю, переодевшись в синяка, пошляться в Горелово, в районе свалки, недалке от аиропорта, в районе Волхонки, недалеко от платформы «Броневая», в камышах, и, конечно, в районе остановки «платформа депо». Поэзия запустения, собаки, но никаких событий.
С моего балкона сквозь заросли «мексиканской клюквы» открывается вид на мой любимый город, в котором мне так везёт жить и по которому я весь в белом, но при палевом питжаке прогуливаюсь в белые ночи и ем арахись с фундуком, так мне полезно для моих органов. Я ем крабов, а ноги мои сейчас стоят в «боржоми», потом я это «боржоми» отдаю в соседнюю.
Сейчас я ем настоящий творог из Себежа, самолетом привозят мне ребята Патлатого, из экологически чистой глубинки моей родины, где много пчелок и кузнечиков и живёт моя Люсенька. Она сейчас нагуливает последний годок (а то молода) и килограммы до нормы. А потом её привезет ко мне поезд в подарок (для опри-хода) на Алексеевском равелине в 13 (?) – я всё забываю – часов. Одномоментно с залпом гаубицы, чтоб в ушах звенело.
Но это полушутка. Люсенька – тире – мой светлый ангел – будет всегда. Моей звездочкой, как и Светочка из Ярославской области, и Олюсенок, мампуся с язычком нежной пиявки.
Но это шутка.
Ещё я этим летом дважды поезжал вниз и вверх по Волге, и по Каме вверх и вниз, и по Сороти вниз и вверх.
Домашний и лечащий врач рекомендовал мне поездки на дизельном электроходе, и ещё я уже присмотрел одноместный вертолет.