– Проходи, старина Глен, садись, нам надо поговорить…
Собственно говоря, как раз чтобы поговорить Глен и зашёл, хотя, если честно, сейчас уж вовсе не хотелось обсуждать денежные вопросы владения компанией – не то настроение. Но, надо – значит надо, всё равно когда-то это делать придётся – нечего откладывать.
В комнате работал большой телевизор. Ли, оставшись в университете пост-доком, продолжил жить по-студенчески, и обстановка отличалась спартанской простотой. Или восточной простотой? Так или иначе, телевизор был самой дорогой деталью в этой комнате, и, пожалуй, смотрелся лишним. Они сели по разные стороны низенького журнального столика и Ли убрал громкость на телевизоре до нуля. На новостном канале канале дикторша беззвучно открывала рот, делая демонстративно испуганные глаза, за её спиной в который уж раз камера проезжалась по остаткам самолёта, догорающим рядом со взлтёно-посадочной полосой. Надпись под картинкой – место катастрофы, общее число пассажиров на борту, количество «пропавших без вести» – и ежу ясно, что если человек пропал без вести в горящем самолёте, то вероятность того что он отыщется живым и здоровым, мягко говоря, невелика. Глен недовольно покосился на экран – картинка с места катастрофы раздражала его, никак не подходила к оптимистическому настроению, да и просто отвлекала от предстоящего разговора.
– Ли…
– Подожди, Глен. Можно, я первый? – улыбнулся Ли одними губами. Глядя на эту улыбку, Глен вдруг явственно почувствовал, что сейчас случится что-то неприятное. Никто не излагает хорошие новости вот с таким лицом.
Ли встал, взял с подоконника тонкую пачку фотографий, вернулся к журнальному столику, сел, аккуратно положил пачку перед Гленом.
– Что это? – спросил Глен, и, не дожидаясь ответа, быстро просмотрел карточки. Фоток было пять штук, стандартного формата, приемлемого качества, но чёрно-белые. На фотографиях был он, Глен, стоял и смотрел как другой человек пересчитывает деньги. Большую пачку денег. Глен даже не сразу понял, что второй человек – тот самый китаец, которому Глен передал деньги от родственничков из Поднебесной – на свадьбу и покупку дома. А обстановка заднего плана весьма напоминала номер гостиницы, где всё и происходило.
– Два дня назад я получил эти картинки по почте. – сказал Ли.
– Что это? – машинально повторил Глен, хотя уже прекрасно понимал что это. Это – шантаж. Фотографии, сделанные скрытой камерой и присылаемые по почте – это всегда шантаж. Только какой-то странный. Они что же, гады, думают что могут шантажировать Специального Агента ФБР? Или его друга? Страха не было, но было ощущения тоски. Тоски и неизвестности.
– Конверт сохранился? Где у тебя телефон? Сейчас они у нас… – начал было Глен, снова почувствовав себя гончаком, агентом ФБР. Однако осёкся. Он вдруг понял, что оказался в межвременье, некому докладывать об этой непонятке – Академию уже закончил, а к новому месту службы ещё не прибыл.
– Глен, а может нам не спешить? – осторожно сказал Ли после небольшой паузы. Глен не ответил – он думал.
– А, Глен? Разобраться в ситуации… Ведь мы не знаем что и кто за этим стоит. Вот например… – Ли взял фотографию. Глен заметил что пальцы у Ли подрагивают – видно перенервничал за два дня.
– Вот это – ты, а это – агент китайской разведки. И мы ему деньги передаём. Отмытые деньги! – голос Ли сорвался на фальцет, а палец, которым он для иллюстрации своей речи тыкал в фотографию, дрожал уже совершенно недвусмысленно.
– Успокойся, Ли. Всё будет хорошо. Господь не выдаст, свинья не съест. – сказал Глен, успокаивая товарища. Логика сейчас была бессильна, Глен и не пытался её использовать. Сейчас надо бы дать китайцу холодной воды, пока не пришлось хлестать его по щекам чтобы вывести из истерики. Однако Ли, похоже, успокаивался сам-собой. Смотря прямо перед собой, Ли сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, сглотнул, встал, и прошёлся по комнате. Истерического взрыва не последовало.
– Хорошо, Глен, давай так… – сказал Ли. – Ты поезжай в отпуск, а я тут буду смотреть в оба. Если что-то случится, если это действительно шантаж, то я тебе сразу позвоню.
Отпуск у Глена получился отвратительный. Волнение крепло каждый день. Молодая супруга конечно же заметила озабоченный вид Глена, но он не мог ей объяснить что случилось. В результате Джессика сама начала злиться, и конфликт между супругами грозил завалиться в неуправляемый штопор. Глен конечно же не сидел сиднем в покорном ожидании звонка от Ли. Он сам звонил китайцу каждый день, а частенько и дважды – утром и вечером. А Ли бесцветным голосом объявлял что никаких новостей нет, всё по-старому. Только в последний день Гленовского отпуска Ли ответил по-другому.