Катера ворвались во вражеский порт, подлетели к стенке гавани, и тотчас на нее сбежали десантники. Ожили огневые точки на берегу. Страшен бой ночью. Ослепительно полыхало пламя из амбразур дотов, и казалось, что весь этот огонь направлен в тебя. А люди бежали и бежали вперед. Падали, поднимались и снова бежали. Как будто они в броне или из стали. Похоже, что и пули их не берут. И откуда сила такая в этих простых, веселых парнях? Рядом с ними и себя чувствуешь сильнее. Прильнув к пулемету, Травин бил по огневым амбразурам, не замечая визга чужих пуль и осколков вокруг. А катера все подходили, люди с них бросались на берег и сразу вступали в бой…
Пехотинцев, которые сейчас находятся на борту катера, конечно, не было в том десанте: малы были. Но капитан? Может быть, это и есть тот офицер, который возглавлял пехотинцев? Нет, тот уже тогда был человеком средних лет. А этому лет тридцать с небольшим. Но почему его лицо так знакомо?
Удерживая катер на курсе, моряк перебирает в памяти события. Врезался в память бой на реке — большой реке, пересекающей территорию нескольких европейских государств. Катера вошли в нее, когда в низовьях оба берега были нашими. А выше по течению переправ еще не было. Катер, на котором служил Травин, получил приказ произвести разведку. Он прошел уже несколько миль, когда попал под вражеские снаряды. Заглохли моторы, и израненный катер понесло к обрывистому берегу. Там показались гитлеровцы. Моряки отбивались огнем пулеметов и нескольких автоматов. Силы были неравными. Оставалось держаться до последнего патрона, а после взорвать корабль и погибнуть вместе с ним.
И тут на берег вырвался танк с пехотинцами на броне. Развернув башню, он с ходу открыл стрельбу по гитлеровцам, а пехотинцы, соскочив на землю, залегли и окопались. Это была помощь друзей, и моряки воспрянули духом. Мотористы лихорадочно латали покалеченные двигатели.
Не долгой была радость. Страшно вскрикнул боцман у пулемета. Все думали, что ранен боцман, а он, перестав стрелять, протянул руку к берегу:
— Танк! Танк горит!
Да, советский танк пылал. Танкисты выскочили из люка и, прячась за своей машиной, отстреливались.
— На выручку! — приказал морякам командир катера.
Все, кто не был занят ремонтом двигателей, кинулись на берег, взобрались на обрыв и вместе с армейцами стали отбиваться от гитлеровцев.
Не помнит Травин, сколько времени длилась схватка. В дисках совсем не оставалось патронов, когда под обрывом наконец-то заурчал восстановленный двигатель катера. Один из трех. Но звук его показался победной музыкой. Катер получил ход. Значит, есть надежда.
Командир катера, весь черный от копоти, приказал нескольким морякам и пехотинцам держать оборону, а остальным перенести раненых и убитых на корабль. Затем и те, кто держал оборону, спустились к катеру. Дымя, чихая, катер оторвался от берега и пошел вниз по течению.
Рядом с Травиным у пулемета стоял тогда высокий армеец в мокрой от пота гимнастерке. Пулей или осколком ему рассекло щеку. Моряки наскоро перевязали рану. Лицо его в кольце марлевой повязки стало совсем круглым и оттого еще более молодым и задорным.
— Здорово мы их! А вы нас крепко выручили, моряки. Без вас нам бы каюк!
— Нам бы раньше каюк был, если бы вы с танком не подоспели.
— Да, танк жалко, — вздохнул пехотинец. — Но ничего, зато корабль спасли.
На другой день торпедные катера участвовали в переправе. На катере, где служил Травин, вместе с другими пехотинцами шел вчерашний солдат с рассеченной щекой. Он был весел, шутки его вызывали всеобщий хохот. Хотя он нет-нет да и морщился от боли: повязка на щеке заскорузла от крови.
Когда катер ткнулся в берег, этот солдат первым спрыгнул на землю и увлек за собой всех.
— Ну, сейчас зададим им!
Больше Травин не встречал его.
Кто знает, может, он и стоит сейчас рядом с ним. Спросить?.. Но уже нет времени для разговоров.
Травин тронул капитана за рукав и кивнул на экран радиолокатора. Ломаной светящейся полоской на нем обозначался берег.
— Ого! Надо готовиться, — понял пехотинец. — Пойду поговорю со своими хлопцами.
Он покинул мостик.
Забрезжил скупой зимний рассвет. Видны стали огромные пенные валы, несущиеся вдоль бортов катера. Чуть слева по курсу мигали редкие огоньки. Это — берег. Капитан вернулся на мостик и внимательно следил за экраном локатора.