Половина атмосферы
Ключников вывел свое отделение на стенку гавани, построил в одну шеренгу и придирчиво оглядел матросов. Это были новички. Парусиновые рубахи на них еще не успели обмяться и топорщились, как накрахмаленные. Форменные воротнички были не голубыми, а темно-синими: они еще не знали воды и мыла.
В отличие от матросов старшина был в старой рабочей одежде со следами пятен машинного масла, которые не смыть никакой стиркой. Но видавшие виды рубаха и брюки, старательно выутюженные, сидели на нем столь ловко и ладно, что сразу чувствовалось: знает человек службу и гордится ею. Только погончики на плечах были совсем новенькими. Две золотые полоски на них не давали покоя старшине, и он то и дело украдкой косился на них краешком глаза. По возрасту Ключников чуть постарше своих подчиненных. Над верхней губой пробивается нежный пушок, к которому еще не прикасалась бритва. Но лицо необычно серьезно и строго.
Приказав одному из матросов поправить бескозырку, съехавшую на лоб, Ключников приступает к изложению темы занятия. Говорит он медленно, прохаживаясь перед строем и изредка взмахивая кулаком, точно утрамбовывая слова. Старшина растолковывает матросам, что такое живучесть корабля и как за нее нужно бороться. Речь свою он так сдабривает специальными терминами, расчетами и выкладками, что матросам становится грустно. Они терпеливо ждут, когда старшина доскажет свою тщательно подготовленную речь. Хоть Ключников и говорит без бумажки, но бумага эта есть: конспект, выученный назубок, лежит у него в нагрудном кармане.
— Сейчас мы начнем тренировку, — закругляется наконец старшина. — Еще раз обращаю внимание на важность темы. Живучесть корабля — основа основ морского дела. Тут не только умение, но и душа требуется.
Он подводит подчиненных к тренировочному снаряду. Это большой бак метра в два высотой, из толстого железа. Одна сторона его напоминает участок корабельного корпуса: изгибаясь, поднимаются вверх ребра шпангоутов, их пересекают широкие горизонтальные полки стрингеров. В середине — широкое отверстие с вывернутыми наружу рваными краями, острыми, как зубья пилы. Вокруг этой большой «пробоины» — десятки мелких.
Матросы с опаской поглядывают на страшную дыру. По указанию старшины они раскладывают аварийный материал— конические, выкрашенные алым суриком пробки разных размеров, щиты, брусья, ветошь. Здесь же укладывается инструмент — молотки, кувалды, зубило.
Погода выдалась хмурая. С моря дует сырой холодный ветер. Матросы ежатся и от ветра, и от мысли о том, что им сейчас предстоит возиться с ледяной водой. Стручков, самый непоседливый из матросов, хитровато щурясь, обращается к Ключникову:
— Товарищ старшина, а ведь мы вымокнем, и вы нас снова поругаете за внешний вид.
— Правильно, отругаю, — подтверждает тот. — Моряк, что бы он ни делал, обязан всегда образцовый вид иметь. Понятно?
— Понятно, — вздохнул Стручков.
Приготовления закончены. Старшина снова построил подчиненных.
— Внимание! — командует он и, обернувшись к кораблю, взмахивает рукой.
Вахтенный на юте эсминца уже стоит с телефонной трубкой в руке. По сигналу старшины он передает распоряжение в машинное отделение. И тотчас вздрагивает толстый, оплетенный проволокой шланг, протянутый от корабля к тренировочному ящику. Из пробоин веселыми ручейками брызнула вода, потекла по бетонной площадке.
Старшина громогласно объявляет вводную:
— Пробоина ниже ватерлинии в районе пятьдесят третьего шпангоута. Заделать!
Матросы без особого энтузиазма подступают к «пробоине». Подносят пробки, вдвигают их на вытянутых руках, чтобы не замочить одежды, потом легонько стукают по ним молотками. Старшина торопит. Моряки постепенно набирают темп. Суетятся, мешают друг другу.
Командир отделения морщится. Разве так работают! Послужить бы им под началом старшины 1-й статьи Сидорова, который раньше командовал этим отделением и недавно ушел в запас! Занятия Сидоров проводил не здесь, на стенке, а в отсеке, в тесноте, темноте. Наломаешься за милую душу — неделю потом косточки ноют.
Снова и снова старшина повторяет упражнение. Сам все на часы поглядывает. Ребята, видать, с головой — с каждым разом быстрее управляются. Увлекшись часами, старшина не замечает, что на юте эсминца с полчаса уже стоит инженер-лейтенант Морозов. Офицер внимательно наблюдает за ходом тренировки. Вначале она ему нравится. Расторопно действуют новички. И четко. Даже чересчур четко. Матросы безошибочно берут именно ту пробку, которая подходит к соответствующему отверстию. Чтобы меньше было брызг, сначала заделывают малые «пробоины», а потом уже большую, хотя полагалось бы наоборот.