Гутерман вносит вклад в традицию, которая, хотя и пишется для живых, касается лишь мертвых. Не только в его случае, но и в процитированных выше изъявлениях готовности к свидетельствованию последнее предстает неким траурным действом. Гутерман был убит в первый день восстания в Варшавском гетто.
Вопросы возможности и невозможности свидетельства отступают на второй план перед лицом существующих отчетов, которые среди прочего сообщают о том, что пишущие не только чувствовали себя морально обязанными высказаться, но и испытывали в этом настоящую эмоциональную потребность. Гинзбург пишет о многочасовом ночном рассказе сыну – после шестнадцатилетней разлуки – о своей жизни в лагере: первая попытка такого разговора. Леви вспоминает, что после освобождения сразу же начал рассказывать об Освенциме посторонним людям, проверяя их реакцию. Это желание рассказать обо всем он изображает как прямо-таки одержимость. Охваченный страхом никогда не избавиться от пережитого Боровский пишет:
Боюсь, однако, что этот комплекс никогда нас не оставит. Не знаю, выживем ли мы, но хотел бы, чтобы мы когда-нибудь сумели называть вещи их настоящими именами, как делают смелые люди[414].
Имеет ли письменное изложение лагерного опыта как творческий акт терапевтическую функцию – или скорее катарсическую от осознания исполненного долга? Самоубийства вскоре после записывания лагерного опыта или несколько лет спустя, случаи тяжелой депрессии несмотря на сброшенное путем письма бремя заставляют усомниться в универсальном характере такой терапевтичности.
Восприятие письменных материалов вызывает иные реакции, чем разглядывание изображений материальных, зримых находок: лопаты, кирки, колеса тачек, жестяные миски, фрагменты одежды, остатки валенок передают ощущение некоего присутствия, о котором они свидетельствуют. В московском Музее истории ГУЛАГа и в других музеях, построенных на месте бывших лагерей, собраны и выставлены с комментариями и указанием дат извлеченные из-под земли на месте ныне сгнивших, пришедших в упадок барачных поселений находки, часть из которых воспроизводится в каталогах по ГУЛАГу. Благодаря Виртуальному музею Гулага интернет-пользователи могут увидеть известные на данный момент находки во всей полноте. Помимо рабочих инструментов и одежды в этих собраниях представлено множество объектов, созданных арестантами во время перерывов в работе, из подручных материалов. Очевиден художественный характер этих предметов: рисунков, ярких декоративных элементов на ткани и дереве, металлических изделий[415]. Каждый такой запечатленный экспонат, шокирующий и вместе с тем завораживающий, на фоне лагерных отчетов становится чем-то значимым, вызывая искушение воссоздать историю, в которой он сыграл свою роль. Среди экспонатов, которые можно осмотреть в Виртуальном музее ГУЛАГа, также есть документы, рассказывающие о судьбах жертв лагеря. Сделанные от руки записи сообщают их имена, место и год рождения, дату вынесения приговора. Как и фотографии групп заключенных, лагерной жизни, рабочих процессов, лагерных построек, они являют собой свидетельства, чья подлинность несомненна.
415
См.: