— Ты, черт возьми, извиняешься за собственное существование, — сказал он ей через неделю после свадьбы, на что она разразилась слезами и... извинилась.
— В чем дело, Гвин? — она сощурилась от яркого солнца.
— Где... где мы, Рут? — он вцепился в простыню, как будто ему вдруг захотелось натянуть ее на себя, спрятаться.
— Мы на отдыхе, Гвин, — она почти каждый раз называла его по имени при разговоре, он уже давно махнул на это рукой. — Ты ведь знаешь, как тебе необходим отдых. У тебя чуть было не случилось нервное расстройство. Тебе следует научиться расслабляться, Гвин.
— Но где мы? — он неодобрительно осмотрел комнату.
— Мы в лагере отдыха. Ты все об этом знал, Гвин. Тебя снова подводит память. Ты лежи себе здесь, я принесу тебе завтрак в постель. Видит Бог, ты это заслужил. Просто чудо, что все эти рабочие завтраки, ленчи и званые обеды не привели к сердечному припадку. Целых две недели ты ничем не будешь заниматься, только небольшая физическая нагрузка. Даже человек, одержимый работой, должен иногда отдыхать, Гвин!
— Лагерь отдыха! — голос его прозвучал недоверчиво. — Ты хочешь сказать, что это одно из тех нудных местечек, как их там называют...
— Они теперь совсем другие, — она снисходительно улыбнулась. — Здесь есть чем заняться, можно делать то, что тебе хочется. Можно плавать, играть в гольф, в шары, во что угодно. Это Сара придумала. Она собиралась поехать в этом году отдыхать с Норманом, но мы с тобой обсудили эту идею и пришли к выводу, что она неразумна. Я хочу сказать, что не стоит двум семнадцатилетним молодым людям ехать куда-то вдвоем, не правда ли, Гвин?
— Если ты так считаешь. А где они?
— Сара пошла поплавать, а Норман приедет только во вторник, он не смог раньше освободиться. Послушай, ты отдыхай, не тревожься ни о чем, Гвин, — Рут повернулась, пошла обратно в кухню, держась неестественно прямо.
Гвин Мейс вздохнул, закрыл глаза. Ну, по крайней мере, это хоть не психушка и не тюрьма, и на том спасибо. Любой лагерь отдыха на порядок выше этих заведений, но будь он проклят, если примет участие в одной из этих глупых игр. Нервное расстройство! Это все чепуха. И все же он смутно помнил о многочисленных неприятностях, которые приключились с ним недавно; нет, фактически они начались уже давно. События начали отфильтровываться в его затуманенном мозгу. Может быть, ему вводят какие-то успокаивающие средства, вот почему все словно в тумане.
Мейс был консультантом по бизнесу. У него не было специальной подготовки, только опыт, но это ценилось больше, чем куча дипломов. А если ты умел себя вести, обладал самоуверенностью и обаянием, ты был почти в дамках. «Уверенность в себе — залог успеха», — таково было его любимое изречение.
С клиентами проблем у него не существовало, они просто стояли к нему в очереди, труднее было получить от них деньги. Он учил их, как распоряжаться своими финансами, отдавать долги, чтобы занимать вновь, сохранять свои наличные как можно дольше, а потом они эти самые познания использовали против него. Гвин не был обычным консультантом, он обучал своих клиентов всем трюкам в финансовых делах, легальным и нелегальным. Игры с налогами, уклонение от их оплаты — он называл это «экономией» налогов; с налогом на добавочную стоимость можно очень широко манипулировать, если знать как. Он изучил законы, знал все лазейки. Он улыбнулся, вспоминая разные свои компании; когда у кредиторов лопалось терпение, ты оставался без копейки, начинал следующую неделю под другим названием. Все совершенно законно, они не могли до тебя добраться. Оскорбления, угрозы — все это на него не действовало, он был закаленным. Но пословица гласит, что человеку надо лишь дать веревку, а уж повесится он сам. Гвин Мейс скрутил простыню, хотел опять натянуть ее на себя. Да, веревку они ему дали длинную, и теперь он трясется у виселицы. Вот-вот это случится. Боже, он сломался под напряжением. Почти что.
Рут и половины всего не знала, она бы тут же бросила его, вернулась бы к матери, если бы узнала о его делах. Чертовски правильная, вот в чем беда его жены. Респектабельность — только она имела для Рут значение. Если бы Сара и Норман поехали отдыхать вдвоем, они бы занялись любовью. Сара могла бы забеременеть, а для Рут это означало бы верх неприличия. Об этом бы узнали соседи, прихожане ее церкви, они бы подвергли ее остракизму. Или, что более вероятно, стали бы сплетничать и хихикать у нее за спиной.
Рут была точно такой же, когда Гвин ухаживал за ней, и все это передалось ей от ее чертовой мамаши. «Нет, Гвин, я не позволю тебе ничего такого до нашей брачной ночи, потому что это нехорошо, не так ли? Нет, нельзя меня трогать, потому что одно ведет за собой другое, а мы не хотим испытывать соблазн, не так ли?»
Гвин хотел, но это не имело значения. Рут была холодна с ним в брачную ночь, и с тех пор она мало изменилась, со смехом подумал он. Ляг на спину и думай об Англии; этот совет уж точно исходил от старухи. И эта корова все еще жива, ошивается в доме для престарелых и страшно докучает остальным жильцам. Чем скорее она загнется, тем лучше. Боже правый, Рут понятия не имеет, как им именно сейчас нужны деньги ее мамаши.