Служанка
(подходит)
Уходят, тетушка.
Маркитантка
Я сейчас.
Первый егерь
Это что еще за красотка?
Маркитантка
Дочка сестры. Состоит при нас.
Первый егерь
Ага! И ты ей, выходит, тетка?
Маркитантка уходит.
Второй егерь
(удерживая девушку)
Куда же ты, девочка? Повремени!
Служанка
Гости ждут. Не могу. Ни-ни!
(Вырывается и уходит.)
Первый егерь
Лакомый кус! Недурна девица!
И тетушка, черт подери, хоть куда!
Помню, из-за нее, господа,
В горло могли мы друг другу вцепиться!..
Кого только в жизни не встретишь!.. Да…
А время-то, время бежит, как вода.
И что еще впереди случится!
(Обращаясь к вахмистру и трубачу.)
Ваше здоровье! В добрый час!
Нельзя ли подсесть к огоньку, ребята?
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же. Вахмистр. Трубач.
Вахмистр
Благодарим от души. Сейчас
Мы потеснимся. Ну, как дела-то?
Первый егерь
Вам тут лафа. А вот наш отряд
Шел вражеским тылом… Пришлось туговато.
Трубач
Разве? Откуда ж такой наряд?
Вахмистр
Да, да. И в Мейсене и на Заале
Не очень-то хвалят вас.
Второй егерь
Как вы сказали?
Что это значит? Заткнись-ка, брат!
Немного возьмешь, где прошелся хорват.
Трубач
А это кружево, а рубахи,
А перья, как хвост у заморской птахи?
Что за штаны и какой камзол!
Любой носить бы за счастье почел.
Нет, к сожаленью, такие штуки
Не попадают богемцам в руки.
Вахмистр
Зато мы отборный герцогский полк,
И нам предпочтенье перед другими.
Первый егерь
Вот так сказал! А какой в этом толк?
Мы тоже ведь носим Фридландца имя.
Вахмистр
Конечно, и вы — армейская масса.
Первый егерь
А вы кто? Выходит, особая раса?!
В мундире вся разница. Мне покуда,
По правде сказать, и в моем не худо.
Вахмистр
Приходится вас пожалеть, дружище.
Средь смердов живете — и сами не чище.
Может понять благородный тон
Лишь тот, кто вблизи от высоких персон.
Первый егерь
Вблизи, говоришь, от высоких господ?
Как герцог сморкается, как плюет —
Это вы быстро схватили. А вот
В чем его гений, дух, так сказать, —
Того на плацу смотровом не понять.
Второй егерь
Дьявольщина! Иль зовемся мы зря
Фридландские дикие егеря?
И кличку, поверьте, не осрамим.
Лихо скачем по землям чужим и своим,
Через рожь, через лес, коли нет дорог.
Все знают про егерский Хольков рог!
Словно смерч, нахлынем на вражий редут
С четырех сторон, когда нас не ждут.
Мы как пламя пожара, что ночью в дома
Вдруг ворвется и — можно сойти с ума —
Не сбежать и не выпрыгнуть из окон.
Жалость — побоку! К черту летит закон!
Только пепел да горького дыма запах.
Бьется девка в солдатских жилистых лапах.
Да мне-то что хвастать? Спросите вестфальцев,
Помнят ли «хольковских постояльцев».
И там, и в Фохтланде, и в Байрете
Расскажут отцы, а затем их дети,
А через сотню лет — дети детей
Про грозных хольковских егерей!
Вахмистр
Оно и видно! Грабеж, разврат —
Да разве этим силен солдат?
Смекалка нужна, глазомер, напор,
Выправка, твердость, орлиный взор!
Первый егерь
Нет, свобода нужна! Эх, постные рожи!
Что для солдата ее дороже?
Неужто сбежал я от школьных пут,
Чтобы столкнуться с муштрой и тут
И на заду натирать мозоли,
Сидя за партой, как в душной школе?
Весело, вольно хочу я жить,
Вихрем по разным странам кружить,
Счастье ловить, никогда не теряться,
Назад не глядеть и вперед не рваться.
Шкуру казне я решил загнать,
Чтобы забот никаких не знать.
В пекло ведите, в поток — все одно!
Пусть каждый третий летит на дно!
Пусть гром такой, что в глазах черно!
Не стану жеманиться, как невеста.
Но в остальном, извините, пас!
Сами трудитесь. А я — ни с места.
Вахмистр
Ну а карман не тревожит вас?
Стало быть, не боитесь убытка?
Первый егерь
Тоже была, доложу вам, пытка
У Густава Шведского. Вот позор!
Лагерь он превратил в собор.
Молись в отбой, молись на побудке,
На стрельбище и в караульной будке.
А чуть пошутишь — старик в обиде,
Канючит весь день, на коняге сидя.
Вахмистр
Набожный воин был.
Первый егерь
Черт его драл!
С девкой лучше не появляйся.
Тотчас ее тащит в часовню: «Кайся!»
Ну и не выдержал я. Удрал.
Вахмистр
Сейчас там другой порядок стал.
Первый егерь
Да. Поскакал я тогда к лигистам.
На Магдебург шли они с шумом и свистом.[12]
Тут уж совсем иной разговор.
Весело жили. Размах! Простор!
Вина и девчонок на всех хватало.
Всадники были как на подбор.
Тилли знал толк в командирском деле:
Себя самого держал в черном теле,
Ну а войскам не мешал нимало.
Только кассу его не трожь:
Сам не робей и других не тревожь.
Но вскоре все пошло по-другому,
После лейпцигского разгрома.
Куда ни сунься наш генерал —
Здесь неудача и там провал.
Входишь в деревню, стучишь наугад —
Ставни закроют и знать не хотят.
Так мы толкались туда-сюда,
От былого почета нет и следа.
Взял я задаток — и к Саксу в части.
Думал, авось улыбнется счастье.
вернуться
12