Горн проиграл отбой. Начался тихий час.
Как же исправить ошибку?.. Вдруг Арка увидел: из столовой вышел начальник лагеря. Ему после отбоя лучше на глаза не попадаться. Арка нырнул за сиреневый куст.
Чуть припадая на левую ногу, по опустевшему двору к доске находок шел Андрей Андреевич. Остановился. Прочел хлесткую надпись: «РАЗЗЯВА! Возьми свою вещь». Перед ним на гвоздях красовались находки: тапочек, чьи-то трусики и посреди на ниточке болталась белая перламутровая пуговица.
— Ишь ты, — усмехнулся он, осмотрелся по сторонам, поднял руку к доске и пошел прочь.
Арку даже пот прошиб. Он все смотрел на тот гвоздик. Но пуговицы на нем уже не было. Сумасшедшие мысли, одна невероятнее другой проносились в его голове. Он даже подергал себя за ухо: не спит ли? Нет, больно. Как же быть? Зачем Андрей Андреевич взял пуговицу?!
Арка, крадучись, добежал до «виллы». «Ох, и влетит же, если увидит!» — подумал он. Но ничего уже не мог поделать с собой: ноги сами несли его. Вскарабкался на акацию против окна. В комнате, спиной к нему, в одной майке сидел Андрей Андреевич и что-то делал. И тут хрустнула ветка под ногой. Арка еле успел ухватиться за другую. Начальник обернулся.
— Барашян! Ты что тут делаешь?
— Я… я… тут это… А что вы делаете, Андрей Андреевич? — сам собой выскочил проклятый вопрос.
— И чтобы спросить это, ты влез на дерево? — усмехнулся Андрей Андреевич. — Пуговицу пришиваю. Нашлась вот… А может, это ты ее нашел и на доску повесил?
— Что вы, Андрей Андреевич! Не я! Это совсем не я…
— Жаль. А я хотел поблагодарить… И давай, джигит, договоримся: лазить по деревьям ты будешь после тихого часа. Ну?!
И Арку как ветром сдуло.
УДАЧНЫЙ ДЕНЬ
Сегодня для Вовки Иванова выдался какой-то особенно удачный день. Когда шли по шоссе к морю, он нашел двадцать копеек. С криком «Чур на одного» кинулся к монетке и накрыл ее ладошкой. Товарищи по девятому отряду только удивились Вовкиному везению, но оспаривать находку не стали. Ничего не сказала и вожатая Зина Осипова. Вернуть деньги хозяину не потребовала. Где его найдешь, хозяина. Ведь шоссе-то ничейное.
На море, роясь в мелкой гальке у самой воды, он выкопал «чертов палец» — окаменевший за тысячелетия, похожий на обломок прямого козьего рога, остаток скелета древнего моллюска. Вовке предлагали меняться. Но он и слушать не хотел.
После полдника Вовка, крепко зажав в руке двугривенный, отправился вместе с другими за ворота лагеря на фруктовый базар. Он долго ходил от одной торговки к другой. Наконец, облюбовал солидное краснобокое яблоко. И только хотел купить, как кто-то потянул его сзади за трусы. Вовка схватился за резинку и обернулся. Перед ним стоял незнакомый мальчишка.
— Ну, чего дерешься?
Мальчишка шмыгнул носом, поддернул длинные бумажные штаны с оттопыренными карманами и, нагнувшись, зашептал в самое ухо:
— Дурной. Брось ты это яблоко. Оно в середине червивое. Я смотрел. И дорого. Идем, я тебе покажу что-то.
Около забора за толстым стволом ореха состоялся торг.
— Я тебе по знакомству лучше за двугривенный отдам вот эти два яблочка. Первый сорт! — причмокнул языком и извлек из обоих карманов по яблоку.
Вовка в свои девять лет не так-то уж прост. Он имеет кое-какой опыт в торговых операциях. И сразу увидел, что покупка выгодная: вместо одного ему предлагают два яблока чуть поменьше бабкиного. Но в Вовкину душу закралось сомнение. Обжулить хочет. Деньги возьмет и убежит… Он до сих пор не может забыть, как его обманул однажды Рыжий, слывший самым отчаянным хулиганом на их улице.
Рыжий попросил Вовку продать свисток. Ох и свисток же был! Такой пронзительный, что, когда Вовка, набрав полные легкие воздуха, свистел, дворничиха Дормидонтовна аж приседала на месте, а потом с полквартала гналась за ним с метлой. Рыжий показал Вовке гривенник. Гривенник за свисток! Это была чудесная цена. Но, когда доверчивый Вовка отдал свисток, Рыжий вместо денег сунул ему под нос кукиш и убежал, выкрикивая: «Обманули дурака на четыре кулака…» А может, и этот с яблоками хочет так?
— Да-а-а… а ты сначала дай яблоки посмотреть.
Мальчишка дал. Яблоки хорошие. Но Вовка решил поторговаться:
— Бабка за двугривенный вон какое здоровое давала… А эти…
— Ну и обратно ж дурак. Оно же червивое, — мальчишка подумал и предложил: — Ну ладно. Ради дружбы, бери вот сливу впридачу, — и протянул ему большую) темно-коричневую сливу.
Вовка, не медля больше, отдал деньги. И мальчишка, косолапя босыми ногами, поминутно поддергивая; штаны, быстро пошел прочь.
Слива оказалась удивительно вкусной. Вовка быстро расправился с ней. А косточку спрятал в карман трусов — пригодится.
В самом хорошем расположении духа он вошел в ворота лагеря. За пазухой лежало яблоко. А второе он потер о трусики, и кожица его заблестела, как лакированная. Оно было очень красиво. Темно-красные и розовые полосочки, чередуясь, стрелками расходились от хвостика. Вовка шел, подбрасывая яблоко высоко вверх, и ловил на лету с радостными криками: «Оп-ля!.. Опля!..» Под ноги что-то попалось. Вовка споткнулся. Яблоко стукнулось о землю и покатилось по дорожке.
Когда Вовка вскочил, яблоко было уже в чужих руках. Перед ним стояла высокая стройная девочка в синих коротких шароварах. На черных, подстриженных, по-мальчишески волосах, на самой макушке — синий берет. Большие черные глаза девочки с удивлением рассматривали яблоко.
— Ты Иванов… Витя, да?
— Нет. Я Вовка!.. Я тебя тоже знаю. Ты испанка? Лаура.
— Правильно. Вова, Ануш пришла на базар? — обрадовалась Лаура.
— Ага. Как бы не так! Ануш чуть не померла. Она дома лежит.
— А почему у тебя ее яблоко?
— И совсем не ее. Это я у мальчишки купил.
— Ты его знаешь? Из какого отряда?
— Не из какого. Наверно, из «Пищевика». Я своих всех знаю.
— Странно… — Лаура обтерла яблоко и отдала Вовке. Сунула руку в карман шаровар и протянула желто-розовый персик. — Бери, Вова. Кушай. Он вкусный!
— Спа-сибо, Лаура, — Вовка крутнулся на месте и вприпрыжку понесся к своему корпусу. Вот странная. Кто же не знает, что персик вкусный?
Да, в этот день Вовке определенно везло.
АЛЬКА
Альку Клещова мучила совесть. Он никогда не предполагал, что так может быть. Раньше как было: школа, интересные книги, мама, товарищи по улице, брат Ленька, доставлявший маме много огорчений.
Но все в жизни Альки всегда уравновешивалось. После «неуда» по арифметике он вдруг получал «хор». Ребята, с которыми вчера поссорился, сегодня сами предлагали мириться. Пропадавший дни и ночи с рыбаками Ленька вдруг целые недели никуда не уходил со двора и, будто желая загладить свою вину, помогал маме во всем. С азартом принимался носить воду из колонки или колоть дрова на зиму. И мама, такая усталая и больная, становилась веселой. Всякое дело спорилось в ее никогда не отдыхающих руках. Она шутила и вполголоса пела свою любимую песню:
Даже в книгах, которые он читал, потерпевшие кораблекрушение благополучно добирались до берега. А здесь, в лагере, все сдвинулось со своих мест. Закрутилось, запуталось в большой серый клубок. И не найти конца. И нет сил сразу всё кончить. Чтобы снова было спокойно на душе. Чтоб не надо было сторониться хороших ребят и прятать глаза в книжку.