– И куда мы такие обиженные и не пожрамши? – ехидно спросила жена.
Встала в проходе, руки скрещены на груди, на губах язвительная улыбка. Красивая, бестия. Но ядовитая.
– На работу, – не глядя на нее, буркнул Ролан.
– Работа – это где деньги зарабатывают. А ты, извини, тунеядствовать идешь...
– Может быть.
У Ролана не было никакого желания спорить с женой. Тем более что, по большому счету, она права. Муж должен приносить в семью деньги, а не почетные грамоты за ударный труд.
– На рынок бы шел торговать, – бросила ему вслед Венера.
– Сейчас, только разгонюсь...
Разгоняться он не стал. Вышел из дома, на остановке сел на троллейбус и через полчаса был на месте. Некогда оживленная в этот час проходная производила угнетающее впечатление. Мало людей. Привычно мало. Редкий рабочий долетал до середины завода. Не хотят люди работать забесплатно. Не хотят, но работают. В силу привычки. И работали бы, но начальство больше чем на три четверти сократило количество рабочих мест. Даже штат охраны уменьшило вдвое. Возможно, чтобы завод легче было разграбить...
Радиозавод специализировался на разработке и выпуске шифровального оборудования для служб безопасности и оборудования для телекоммуникационных систем. Сейчас это никому не нужно. ГКБ в загоне, армия в завале. Завод продолжал выпуск портативных транзисторных приемников и широкополосных усилителей. Но и на эту продукцию спроса почти не было. Народ не очень жалует совдеповские недоделки, тем более что с недавних пор японская аппаратура перестала быть дефицитным товаром.
Да и не больно-то волнует сейчас людей радиотехника. Не до жиру, быть бы живу. Разрушился Союз, разрушилось все. Одни наживаются на неразберихе – продают, что смогли наворовать. Другие – и это большинство – за чертой бедности. Не живут сейчас люди, а выживают. Кто-то в бизнес идет, кто-то в бандиты. А Ролан – подобно большинству – плывет по течению. Нет первоначального капитала для того, чтобы открыть свой бизнес. А бандитом быть – совесть не велит. Вот и приходится вкалывать задарма на заводе.
Правда, не все так плохо. Он уже семь лет занимается самбо. Шесть лет до армии, год после. И в войсках служил не абы где, а в спецназе ВДВ. В общем, есть возможность организовать свою секцию на платной основе. Больших барышей это не принесет, но на хлеб должно хватить... Хотя вряд ли Венера успокоится. Ей большие деньги нужны. Квартиру подавай, машину, шмотки из коммерческих магазинов. У женщин сейчас эпидемия. Вирус мещанства не щадит никого. Инженеры и военные сейчас не в моде, поскольку мало зарабатывают. Бандит и то предпочтительней, потому что у него водятся деньги. И неважно, какой ценой они достаются...
2
Самбо бывает спортивным и боевым. Начинал Ролан с первой зоны – спортивных схваток самбистов до уровня кандидата в мастера спорта. Затем была вторая зона – спарринги самбистов высокой квалификации с меньшим количеством ограничений по применению техники и методики подготовки. Затем была третья зона. С восемнадцати до девятнадцати лет он очень серьезно занимался в одной секции с рукопашниками из ГУВД. Методика, направленная на задержание противника. Ограничений и сдерживающих факторов еще меньше. А в армии, можно сказать, была четвертая зона. Работа и тренировка подразделений специального назначения. Основная задача – уничтожение противника. Тренировки на грани травмы без сдерживающих моментов...
Сам Ролан не мог сказать, что техникой боя он владел в совершенстве. Но даже тренер не рисковал сходиться с ним в схватке в условиях, приближенных к боевым. В армии с Роланом работали инструктора, которым было глубоко наплевать на спортивных дух борьбы самбо. Главная задача – поражение противника вплоть до его полного уничтожения. Суровая школа. С «каникулами»: два раза Ролан лежал в госпитале – один раз с переломом челюсти, второй – со смещенным переломом ребер. А синяки и побитости – так это в порядке вещей. Секция в родном Черноземске после такой школы казалась санаторием.
Но и в этом «санатории» Ролан сгонял с себя за тренировку по семь потов. И сегодня себя не щадил. В раздевалку шел на онемевших от усталости ногах. Принял душ, переоделся. «День прожит не зря». С этой мыслью он вышел на улицу. Май месяц. Тепло, безветренно, воздух насыщен ароматом трав и цветов. Хорошо на природе, уютно и безмятежно. А дома сварливая жена и вредная теща. И в тесноте, и в обиде... Но хочешь не хочешь, а идти нужно. Деваться-то некуда. К родителям можно пойти, но условия там еще хуже. Квартира двухкомнатная, а народу жуть – мать, отец, старшая сестра с мужем и двумя детьми. Там уж точно развернуться негде. Хотя среда обитания помягче.
– Ролан! – позвал его Максим Пошехин.
Он был примерно одного возраста с Роланом, но самбо занимался года три, не больше. Не сказать, что большой специалист в этом деле, но в поединках отличался особой злостью и напористостью. Хотя по жизни вроде бы нормальный парень – открытый, добродушный, совсем не агрессивный.