— А, что хуже?! Пусть мучительно, но умереть или долго жить, прогибаясь перед такими как ты?! — С трудом шевеля распухшими губами, прошептал Антон.
Уже занеся руку для удара, Буяк вдруг вспомнила извергаемый заводскими трубами дым, над родным городом и малиновую рожу отчима, который не овладел ею, лишь потому, что всегда был пьян в дрова. Во время их последней встречи он сначала тупо разглядывал осколки своих выбитых зубов, а после, разом протрезвев, ползая по грязному от заводской сажи и крови снегу, слёзно умолял оставить ему жизнь.
Вместо того, чтобы снова ударить Антона, Буяк незаметно подала условный знак, и в дверь вежливо постучали.
— Можно вас на секундочку, Наталия Алексеевна?
Оставшись в одиночестве, Звездочет привалился к стене, широко раскинув ноги. В этот момент решалась судьба Варвары, а заодно и его. Мучаясь от боли, он не понял долго или нет, отсутствовала Буяк.
— Твоей зазнобе ничего не угрожает! — Бросила та прямо с порога. — Чем-то отравилась, стоило из-за этого шум поднимать?! Питаться надо в нормальных местах, и не на бегу!
— Мне надо с ней поговорить! Немедленно!
— Она спит! Спит, понимаешь?! Завтра её можно навестить! Но, что интересно… Прошлой ночью, в твоём районе, полицейские отобрали у бомжей кожаный чемодан. Те даже не успели его вскрыть! Помниться, ты рвался нам помочь?
— Неужели согласилась? — Подумалось Антону. — «Мы спасли девушку, а ты будь любезен за это отработать»! А ведь я даже не назвал ни имени, ни номера больницы!
— Хорошо! — Произнёс вслух Звездочет. — Я в вашем распоряжении, после того, как навещу девушку!
— Добро! Тебя отпросят с работы на три дня!
Остальное он воспринимал какими-то урывками. Тёмная комната с диваном. Кто-то спрашивает, хочет ли он кофе или чай. Этот же кто-то, а может быть другой, обрабатывает его ушибы. Жуткая, не дающая уснуть, боль. Представительный мужчина на фоне розового утреннего окна, трясущий его за плечо.
Вернувшегося из черного забытья Звездочета проводили в маленькую столовую или кафетерий, где он, взяв йогурт, две сосиски и чай с шоколадным батончиком, расположился за столиком на четверых. На непострадавшей стороне лица можно было вполне сносно жевать.
— А вот и наш Ромео! — Внезапно появившаяся Буяк загородила Антону свет.
— Господи, до чего здорова эта бабища! — Подумалось ему.
— Как дохрюкаешь, свои сосиски, тебя отвезут в больницу к твоей мастерице пера и диктофона! — Присаживаясь напротив, продолжала она.
Звездочет предпочел бы такой компании тираннозавра или анаконду. Тем более, Буяк буквально сияла от радости, в чём чувствовался подвох. Но какой?
— Поведай, между делом, как чемоданчик раздобыл?! — Бросила великанша.
Антон рассказал про постоянную Оэлэ и сводящий к нулю силу трения прибор.
— Ты хочешь сказать, что обнаружил чемодан, спрятавшись в будке? — Не поверила ему Буяк.
— Да! Именно, так!
— Ну… — Дама пожала могучими плечами. — Не в твоих интересах водить нас за нос, малыш!
Черный автомобиль ждал Антона с включенным двигателем. Заехав на территорию больницы, он высадил Звездочета прямо у входа в корпус. Высокий мужчина пошел с ним, указывая дорогу. Поднявшись на нужный этаж, они направились к палате, где лежала Варвара и в коридоре натолкнулись на беседующего с посетителем врача.
— Самое главное — вовремя к нам обратилась, а после того, как определили причину отравления… — Энергично жестикулируя, вещал эскулап. — У нас всё под контролем, ни малейшей причины для беспокойства!
Говорил он весьма складно, да и выглядел представительно. Высокого роста, с окладистой бородой, в отутюженной бирюзовой шапочке и такого же цвета брюках и куртке с короткими рукавами. Его словам внимал озабоченно кивающий молодой человек надменно холёный вид, которого говорил о не последнем положении в преуспевающей компании. Появление в больнице вне времени посещений лишний раз подтверждало его статус. От вида этой пары сердце Антона печально ёкнуло, а обнаружив, что разговор происходит возле нужной ему двери, парень сник. Давая ему дорогу, врач с профессиональным интересом посмотрел на синяки, а молодой человек одарил снисходительно-высокомерным взглядом.
Варвара лежала в двухместной палате, вторая койка которой оказалось пустой. Наверное, этому чуду способствовала страховка, или деньги молодого человека по ту сторону двери. Лицо журналистки казалось немногим румяней простыни, под глазами чернели декадансные круги, зато раны на губах успели затянуться. От стоящей возле изголовья капельницы к лежащей поверх одеяла руке тянулась трубка.