— Да, — с волнением ответил Джованни, пытаясь постичь смысл предложенного разговора. — Писать и читать на латыни и арабском.
— А где вы этому научились? Кто вас учил? Почему вы не забыли свой язык и сейчас легко на нём объясняетесь?
— Я, — Джованни запнулся, наконец он понял, какую игру ему предлагают. И точно такие же вопросы будут ему задавать в Венеции, проверяя подлинность личности Франческо Лоредана.
— Подумайте, представьте, вы не должны запинаться, рассказывая о главном, — приободрил его синьор Энрико.
— Я был не единственным христианским рабом в господском доме. Там была служанка — Мария, которая взяла меня под опеку. Благодаря ей я не забыл родной язык. Там еще был один раб, по имени Якопо, — продолжил развивать свои фантазии Джованни, — слуга какого-то рыцаря с Майорки, они вместе потерпели кораблекрушение и попали в руки мавров. Имя рыцаря Якопо мне называл, но я не удержал его в памяти. Он научил меня латыни и письму. Благодаря ему я не забыл слова молитв. Мой последний владелец, когда я вошел в определенный возраст, начал обучать воинскому искусству, чтобы сделать из меня своего личного охранника. Его учителя обучали меня и арабскому письму.
Братья Скровеньи выглядели удовлетворенными. Однако допрос продолжался.
— Кто сейчас правит там, где ты жил?
— Султан Анасир [2], а земли эти называются — государство Калауна, по имени его отца и основателя династии правителей.
— Сарацины склоняли вас к грехам, которые считаются нашей верой смертными? [3] — внезапно спросил синьор Манфред.
— Да, — уверенно ответил Джованни, понимая, к чему тот клонит, но ответил вовсе не о том, что он предполагал: — Гневу. Я часто желал отомстить всем тем людям, которые меня похитили и вынудили стать рабом, которые подвергли меня лишениям и страданиям, которые пытались заставить меня забыть собственную веру. Мне приходилось молиться тайно, но я никогда не отступал от веры в Господа.
— Хорошо! — на губах синьора Энрико заиграла благожелательная улыбка. — А какие же теперь у вас планы на будущее, синьор Лоредан? Что вы собираетесь делать, вернувшись в Венецию, к семье?
Джованни показалось, что он слышит гул в ушах — так быстро билось его сердце от волнения. Он и сам не раз задавал себе подобный вопрос, помнил — аль-Мансур сказал: Марко Скровенжи полностью посвятит во все планы. Флорентиец с трудом разлепил омертвевшие губы:
— Делать лишь то, что будет услышано в Падуе от человека, который меня здесь примет.
***
[1] Энрико Скровеньи выкупил землю в городской черте, рядом с рекой и городской стеной. Раньше на этом месте была римская арена. Здесь был построен большой дворец, а капелла была при нём. В современности от дворца ничего, кроме капеллы (культурного достояния), не осталось, и разбит парк, где местами угадывается старая каменная кладка (якобы еще римская) и табличка «Здесь была арена».
[2] ан-Насир.
[3] Список семи грехов: Superbia (гордыня), Invidia (зависть), Ira (гнев), Acedia (лень), Avaritia (алчность), Gula (чревоугодие), Luxuria (похоть, блуд).
========== Глава 7. Пробудившийся тигр ==========
История этой семьи была омрачена глубочайшей скорбью и омыта слезами лишь одного человека — того, кто остался в живых по воле Господа, нести свой крест до самого конца. Пьетро Лоредан был удачливым торговцем, на свои деньги, полученные из наследства отца, строил корабли и возил товары из Кандии [1], успешно договариваясь и с византийцами, и с сарацинами. Своего первенца Франческо он очень любил, и когда тому минуло семь лет, впервые взял с собой в плавание. Трагедия произошла через пару дней, как только суда, груженные товарами, покинули Кандию. Пока Пьетро со своими людьми отбивал нападение пиратов, маленький Франческо, привлеченный шумом, вылез из трюма на палубу. От пиратов удалось отбиться, а пропавшего Франческо не сразу хватились. Груженое судно не могло преследовать легкую лодку в море, так был потерян старший сын. Двух дочерей вскоре унесла болезнь, а первая жена погибла, разрешившись мертворожденным младенцем. Пьетро женился во второй раз и стал еще богаче. У него выросли трое крепких сыновей и две дочери, но однажды Господь вновь излил свой гнев, и случилось несчастье. Корабль, везший всю семью, следовал на праздник, устроенный на одном из островов дожем Джованни Соранцо. Пожар начался внезапно. Получившего тяжелые ожоги Пьетро вытащили из моря рыбаки, но никого из остальных членов семьи спасти не удалось. Если Пьетро умрёт, то по завещанию всё его состояние будет разделено между несколькими церковными приходами и Республикой.
У рода Лоредан осталась и побочная ветвь — незаконнорожденный брат Реньеро и его сын Джакомо, которые не смогут получить по закону ничего: так и останутся торговцами, берущими корабли в залог у Республики под будущий товар. Поэтому этим двоим и понадобился человек, способный стать Франческо, который после смерти Пьетро, вступив в права наследования, спокойно передаст богатства Реньеро. Спешка объяснялась еще и тем, что из-за своей болезни Пьетро Лоредан не мог больше избираться в Большой совет [2], отчего и эти двери могли закрыться перед семьей Лоредан.
С алчными бастардами никто не хотел делиться, не для того было затрачено столько денег, чтобы создать красивую легенду о возвращении потерянного сына к отцу из сарацинского плена. Поэтому братьев Скровеньи очень интересовало, есть ли у будущего синьора Франческо еще какое-либо образование, помимо чтения и письма, и они очень обрадовались, что их деловые партнеры с Востока смогли подобрать человека, сведущего в законах и составлении писем, однако запретили Джованни об этом кому-либо говорить.
— Мы подберем вам учителя, который будет вас иногда навещать, — сообщил синьор Энрико, намекая, что падуанские соглядатаи будут часто появляться в доме Лоредан.
— В чем состоит важность моего участия в Большом совете? — в свою очередь задал свой вопрос флорентиец, у которого уже голова пошла кругом от тех высот, которые ему предлагали достичь.
И тут его посвятили в еще одну тайну, которая так взволновала Готье де Мезьера, что тот послал Жерара в далёкую Болонью. Венецианцы всегда были обособленным народом, даже со своим отдельным патриархатом Градо, который не подчинялся ни Риму, ни Константинополю. Более того, венецианцы не признают ничью власть, кроме своей, и не ставят ничьи интересы превыше собственных. Каждый урожденный венецианец с детства знает только единственное своё предназначение: служить Богу и Венецианской республике, поэтому подкупить кого-либо из тех, кто принимает решения или знает о важных принятых решениях, не представляется возможным. Поэтому только присутствие синьора Франческо на заседаниях советов уже можно счесть удачным вложением денег, а если синьор еще и разбирается в предмете обсуждения, то его польза возрастает в десять раз. А Падуе — ближайшему соседу — очень важно знать, что же там происходит. «И королю Франции, и султану Анасиру тоже это очень интересно!» — усмехнулся про себя Джованни. — «И кормчего я везу под видом шлюхи — совсем неспроста». Но ничем себя не выдал, что догадался о тех видах на верную службу подставного синьора Лоредан у других сторон, и продолжил слушать дальше.
Корабли, которыми владел синьор Пьетро Лоредан, не оказались обойденными вниманием. Падуя тоже хотела иметь прямые контакты с Востоком в обход венецианцев.
— Мы поможем набрать команду нужных людей, — продолжил свою речь синьор Энрико, — поэтому в этом вопросе можете на нас положиться. Однако это будет уже к весне, потому что осенью навигация заканчивается, а корабли синьора Пьетро в этот год были сданы в аренду. И еще, — он сделал многозначительную паузу, — мы пока не заинтересованы в том, чтобы синьор Пьетро быстро отдал Богу свою душу. Надеюсь вы понимаете, синьор Франческо, что ваши будущие родственники будут к этому стремиться изо всех сил. Они его берегут и ценят сейчас, но как только получат его признание вас его наследником, то постараются скинуть такую ношу. Сохрани Господь их души! — синьор Энрико показательно поднял глаза к потолку. — Вам придется проявить не только осторожность, но и настойчивость.