— Я могу убить синьора Реньеро? — спокойно, как об обыденной вещи, спросил Джованни. «Клубок ядовитых змей — вся ваша Венеция!»
— Что? — изумленно воскликнул синьор Энрико и переглянулся со своим братом. По их лицам читалось, что этот щекотливый вопрос они уже обсуждали. Синьор Энрико повернул голову к Джованни. — А вы сможете?
— Если мне будет грозить опасность, то смогу. Как я понял, мой дядя — бесчестный человек, а его сын Джакомо — избалованный юноша, ищущий наслаждений. И трусливый. Мне есть чем им пригрозить, — Джованни ощутил некое торжество в душе и наслаждение от той власти, которую он получит.
— Вы мне все больше и больше нравитесь, синьор Лоредан! — радостно воскликнул синьор Манфред.
— Да? — недоверчиво откликнулся Джованни. — Когда вы вернете мне моих слуг?
— Зачем вам сарацины? — как бы невинно удивился синьор Энрико. — Мы дадим новых. Разве вы были недовольны тем, как вас обслуживали вчера и сегодня утром, синьор Лоредан?
В этот момент Джованни почувствовал опасность: он уже настолько сроднился с Халилом и Али, считая их своими друзьями. Более того — клялся именем Господа их защищать. И не раз. Неприятный холодок подозрения, что его сейчас хотят обмануть или обокрасть, пробежал по спине:
— Мне мои слуги нравятся больше.
— Но вы же христианин! Вам не нужны слуги-иноверцы. Скоро прибудет ваш дядя, мы уже отправили ему послание. Потерпите еще несколько дней, и вы будете щедро вознаграждены — деньги, титул и членство в Большом совете. Разве этого мало? — спросил синьор Энрико, хорошо примечая гнев, вспыхнувший в глазах Джованни. — Не к месту проявлять строптивость в таких мелочах. Вы же сами нас недавно убеждали в том, что будете полностью нам доверять и следовать советам.
Джованни следил за выражениями лиц братьев Скровеньи, но они были добродушно-открытыми и совершенно искренними. Внутри же душа флорентийца кричала: «Не верь! Это обман! Никто здесь не испытывает к тебе доброты, а уж тем более — сочувствия твоим нуждам». Джованни решил задать последний вопрос, который всё расставит на свои места:
— Насколько я сейчас свободен в своих передвижениях?
— К сожалению, пока не приехал синьор Реньеро или его сын, — только отведенные вам покои.
«Теперь мне всё ясно. Я еще и пленник, как и мои спутники. Что же вы ждете от меня, синьоры, что я начну возмущаться, повышать голос и топать ногами? Нет, тигр — сильнее, хотя я его ни разу и не видел, но много слышал. И не тем побеждает своих врагов». Джованни выдохнул и постарался сохранить спокойствие:
— Тогда я пойду? В мои покои?
Оказавшись в одиночестве в своей комнате, Джованни раздраженно присел на кровать и принялся размышлять: его лишают Халила и Али, но было ли так задумано изначально, или это воля братьев Скровеньи? Он им не верил. Его товарищи были убеждены, что попадут в Венецию, и аль-Мансур желал того же. Значит, братья Скровеньи изменили условия в свою пользу, чтобы отправить собственных соглядатаев вместе с Франческо Лореданом. И нужно что-то делать, а не вести себя подобно деревянной игрушке, которую все будут дергать за нитки. Джованни подошел к окну и распахнул ставни. До земли было слишком высоко. Между домом и стеной сада шла узкая натоптанная слугами тропа, над ней были приделаны аркообразные своды, похожие на церковные контрфорсы, между стеной дома и внешней стеной. Чтобы добраться до одного из них, пришлось бы пройти по узкому карнизу, шириной в ладонь. Джованни взобрался на подоконник и попытался понять, что же скрывается за внешней стеной: по всей видимости, она была похожа на те, что можно встретить в любом замке — высокая, гладкая, начинающаяся у кромки речного берега.
Когда служанки принесли полуденную трапезу, в голове Джованни уже возник четкий план действий. Он не сомневался, что справится. Годами тренированные мышцы тела были сильными и гибкими. Единственное, что оставалось сделать — это преодолеть страх высоты. Джованни покорно дал возможность уложить себя на ночь в постель, всем своим видом показывая, что никакой неприязни к решениям хозяев этого дома не испытывает, но хорошо выспавшись днем, уже легко бодрствовал на протяжении ночи. На рассвете, как только в сумерках смог разглядеть очертания предметов, начал действовать. Верхнее платье и башмаки были подвязаны на груди, а отломанная крепкая ножка табурета, посередине которой был свернут тугой узел первой простыни, должна была помочь спуститься вниз по внешней стене. Опираясь только на пятки и слившись спиной с домом, Джованни медленно преодолел самую тяжелую и смертельно опасную часть своего пути. Дальше было легче — прополз, оседлав арку, закрепил ножку табурета в расщелине между камнями наверху стены и выкинул связанные между собой простыни вниз. Длины хватило, чтобы легко спрыгнуть на топкий берег, обнаженный и заросший травой по причине низкого уровня воды в реке этим летом. Джованни удалось сдернуть свою конструкцию со стены, тем самым уничтожив следы своего побега.
Затем вдоль берега реки он дошел до знакомой пристани и оделся, спрятавшись за свод моста, чтобы не привлекать внимания лодочников и рыбаков. Появившись перед ними уже в платье богатого горожанина, легко вызнал, где разыскать синьора Форцате — единственную нить, которая связала бы его с другим участником всей этой сделки — генуэзцем Пьетро Томазини. Флорентиец оказался в то утро первым посетителем дома поверенного и, зайдя в приемную комнату, сразу приступил к делу:
— Я — тот человек, которого привезли два дня назад из Болоньи. Если я не приду к вам завтра до полудня, то прошу сообщить вашему хозяину, синьору Томазини, что его партнеры в Падуе нарушили условия сделки. Он знает, кому и что передать дальше.
Синьор Форцате недаром получал свой хлеб от генуэзца, поэтому проявил понимание и сметливость:
— Все в точности будет сделано, синьор. Надеюсь вас все же увидеть завтра живым и в здравии. Если еще понадобится какая-то помощь, обращайтесь!
До полудня Джованни бродил по городу и попросту путал следы. Прошелся по рынку с одной стороны Дворца правосудия, затем с другой стороны, посетил Дуомо и еще какую-то местную маленькую церковь, где тщательнейшим образом рассмотрел фрески на стенах, обошел кругом церковь святого Антония, а потом вернулся прямо в воротам палаццо Скровеньи. Но привратники не открыли дверь:
— Сегодня никого пускать не велено!
— Так они же, наверно, меня ищут! — усмехнулся Джованни. — А я здесь. Передайте, что синьор Лоредан ожидает у ворот.
Спустя какое-то время окошко привратника вновь открылось, и Джованни увидел в проёме недовольное лицо синьора Манфреда. Тот выругался и приказал впустить.
— Что происходит, синьор Лоредан? — воскликнул Манфред, обернувшись, когда они отошли на значительное расстояние, чтобы быть вне досягаемости чужих ушей.
— Происходит то, синьор Скровеньи, что вы нарушаете условия общего договора, — холодно процедил уверенный в собственных силах Джованни, — верните мне свободу и моих слуг!
— Вы вновь упрямитесь… Неужели отказываетесь от такого богатства?
— Нет, это вы не понимаете: свою награду я уже получил. И большего мне не нужно. Я всего лишь честно хочу выполнить договор. Если сделки не будет, то мне всё равно — не по моей вине. Мне есть куда вернуться, синьор Манфред. А вот ваши планы рассеиваются как дым, вы не сможете найти другого человека в столь короткий срок, да и будете объявлены во всех землях бесчестными людьми, с которыми не стоит иметь дело. Даже если я сейчас вдруг захвораю и внезапно умру, то этого позора вам не удастся предотвратить. Я уже принял все необходимые меры.
— Это угроза? — пожал плечами и изобразил удивление на лице синьор Манфред, — Вы каждый раз собираетесь так взбрыкивать, если что-то придётся не по нраву?