- Отто Рудольфович, - предложил Торба, включенный в более слабую партию, - переходите лучше к нам. С ними без премии останетесь.
Но Кар лишь загадочно засмеялся и свистнул, дав знак начинать бег.
Все пустились бежать.
Несмотря на жгучий мороз, лыжники разогрелись. Нужно было трижды обежать вокруг «Лахтака».
Вершемет был уверен, что придет к финишу первым. Он не очень напрягался. Но вот Степа стал его опережать. Пройдя от носа до кормы, юнга на полголовы вышел вперед. Вершемета это не беспокоило. Он не напрягал усилий, считая, что на последнем кругу все равно опередит его. Но через несколько минут его спокойствие было нарушено. На втором кругу его и Степу обошел Павлюк. Вершемет рванулся вперед, чтобы не дать Павлюку намного опередить его. Но Павлюк шел уже на целую лыжу впереди охотника. Как раз в этот момент они обгоняли третью партию, только что закончившую первый круг. Торба, задев лыжей за выступ льдины, полетел вверх тормашками и, растянувшись, преградил путь Вершемету и Степе. Вершемет замедлил бег и обошел механика. Степа же, как квалифицированный спортсмен, воспользовался небольшим уклоном, нажал на носки и, подпрыгнув, перескочил через Торбу. Тем самым он на голову опередил Павлюка. Вершемет приложил псе усилия, чтобы обогнать передних лыжников. Он приблизился к ним на несколько сантиметров, но догнать не мог. Охотник не оглядывался назад и не знал, что почти рядом с ним шел Кар. Но вот на последнем кругу охотника опередил новый лыжник, и Вершемет увидел спину штурмана. Кар на последнем полукруге поравнялся с Павлюком и в нескольких метрах от финиша уже летел на целую лыжу впереди Степы.
- Сто-о-о-оп! - крикнул Торба. - Ура капитану, ура!
Кар вышел победителем в соревновании. Это поразило всех, так как никто не знал Кара как лыжника. Правда, Вершемет ссылался на недостойный поступок Торбы, но Степа, пришедший к финишу вторым, парировал довод охотника, напомнив о своем прыжке.
Не получили премий ни Вершемет, ни Торба, ни Запара. Пока Вершемет спорил с Торбой и Степой, Кар и Запара, отвязав лыжи, взошли на капитанский мостик, чтобы взять инструменты и определить координаты.
Но вдруг все вздрогнули от громкого крика Степы:
- Берег! Земля, земля!
Все обернулись к юноше. Он смотрел на северо-запад. Там, приблизительно в полумиле от парохода, луна, поднявшаяся выше, осветила черные отвесные скалы на фоне покрытых снегом холмов.
Глава VI
Представьте себе радость моряков, неожиданно увидевших неизвестный берег. Они рады были этому, наверно, так же, как матросы Колумба, увидев берег Америки. Если «Лахтак» будет раздавлен льдом, то уж лучше бедствовать на какой-то, хотя и безрадостной, земле, нежели довериться изменчивой стихии, плывя на льдине.
Но что же это была за земля? То ли берег неведомых Новосибирских островов или Северной Земли, то ли, может быть, новый неизвестный остров? После стольких дней дрейфа в темноте, когда вьюга и тучи закрывали небо, не давая возможности определить местонахождение парохода, на этот вопрос ответить сразу было невозможно. Хотя Запара и заявил:
Не будь я Запара, если это не новый остров.
Моряки собрались на палубе под капитанским мостиком, а на мостике Кар вместе с Запарой вычисляли географическую широту по луне. Нужные данные удалось быстро найти. «Лахтак» был на широте 82° 35'. Хуже обстояло дело с долготой. Теперь долготу вычисляют с помощью получаемых специальных радиосигналов, которые передаются определенными радиостанциями ежедневно, в определенный час. Эти радиосигналы сверяют по хронометру с местным временем и, вычисляя разницу, определяют географическую долготу. Штурман совсем не был знаком с техникой радио и не мог выполнить даже такой простой операции, как принятие радиосигналов. Зато, как хороший математик и астроном, он находил меридиан с помощью наблюдений над небесными светилами.
Люди изрядно озябли, пока Запара объявил долготу, найденную Каром. Они находились на 127° 58' 16'' восточной долготы. На всех картах, которые были па «Лахтаке», это место обозначалось белым пятном. Без сомнения, неизвестные течения моря Лаптевых придрейфовали пароход, вмерзший в льды, к неизвестному острову. Если бы не ясная лунная ночь, едва ли они узнали бы об этом острове.
Павлюк предложил дать острову название. Степа, ссылаясь на то, что он первый увидел остров, настаивал на своем праве первым предложить для него название. Его требование было принято во внимание. Юноша нахмурился и стал усиленно думать, по ничего хорошего, как нарочно, не приходило ему в голову.
- Пусть это будет остров Лунной Ночи, - крикнул, наконец, юнга.
Все ждали, что он скажет, и подхватили:
- Пусть будет остров Лунной Ночи!
- Ура острову Лунной Ночи! - воскликнул Вершемет, и за ним все закричали:
- Да здравствует остров Лунной Ночи!
Высоко в холодно-стальном небе спокойно плыла ясная луна. Над бескрайним ледяным полем стояла замороженная тишина. Бледный, еле заметный столб полярного сияния мерцал на северном небосклоне… Оледенелый пароход, казавшийся темным пятнышком, стоял неподвижно. Тишину безграничных равнин пыталась нарушить кучка ничтожно малых существ, копошившихся, подобно муравьям, у борта парохода. А вдали чернел обрывами скал белый берег острова Лунной Ночи.
Степа и Павлюк всматривались в него жадными глазами и, казалось, загорелись одинаковым желанием, так как через минуту обернулись к штурману и сказали одно и то же, только разными словами:
- Отто Рудольфович, остров совсем близко. Вот бы узнать, что там!
- Товарищ капитан, разрешите сбегать туда на разведку.
Все моряки повернулись лицом к штурману.
Кар ответил не сразу. Он смотрел па остров и как будто взвешивал возможность дойти до пего, а может быть, пытался угадать, что именно можно найти за теми скалами.
- Жму руку вам, товарищи, в ответ на ваше предложение и готовность отправиться туда. Думаю, что это можно сделать при лунном свете. И надо поспешить… Тут, пожалуй, не больше мили до берега… Кто хочет сейчас пойти в разведку? Поднимите руки.
Одиннадцать рук поднялось, так как Степа поднял обе.
- Тогда я назначаю, - сказал Кар,-лучших лыжников: Вершемета, Павлюка и Степу.
- А меня? - поднимаясь, спросил гидролог.
Все громко рассмеялись, вспомнив, что во время соревнования он остался без премии.
Не смеялся лишь Кар. Он обождал, пока смех утих, и серьезным тоном сказал:
- Я не считаю вас лучшим лыжником, но надеюсь, что трое лучших научат вас. Так как в экспедиции должна быть и научная часть, то присоединяйтесь.
Обрадованный гидролог сразу же стал перечислять, что надо взять в экспедицию:
- Фотоаппарат, бинокль, компас, анероид, психрометр, шагомер…
- Ружья, сухарей, медвежьей ветчины, нерпового сала…- перебил гидролога Вершемет.
Наконец, договорились. Кар приказал вернуться не позже как через три часа.
Он никому не разрешил сопровождать экспедицию хотя бы на близкое расстояние от парохода.
- Увлечетесь, и кто знает, куда забежите, - ответил он на просьбу о разрешении пробежать несколько сот метров с товарищами.
Начальником разведочной партии Кар назначил Запару, а главным проводником - Вершемета.
Охотник захватил с собой карманный компас и выверил направление от парохода на остров.
Наконец двинулись. Было двадцать три часа.
Первые несколько минут идти было легко. Огромная льдина, в середину которой вмерз «Лахтак», имела почти ровную, как на пруду, поверхность. Покрытая снегом, она представляла собой прекрасную дорогу. Но дальше, пройдя эту льдину, сразу же попали в торосы. Вокруг стояли обломки льдин, словно волны, внезапно замерзшие во время шторма. Торосы приходилось большей частью обходить. Иногда же лыжники вынуждены были перелезать через них.