Но Лейтэ не ответил.
Ландрупп повел их в овраг, заливаемый, очевидно, водой во время оттепели. Этот овраг, извиваясь, сворачивал за холм, позади которого старый моряк надеялся увидеть норвежский лагерь.
Минут через сорок Ландрупп вывел их из оврага и повел далее по склону холма. Затем они вышли на другую сторону, где увидели несколько больших скал, выступавших из земли.
- Что за чертовщина? - сердился Лейтэ, по послушно шел за норвежцем.
Подойдя к скалам, увидели, наконец, лагерь экипажа «Исбьорн», находившийся приблизительно в трех четвертях километра от них, ближе к морю, и полускрытый за склоном холма. Две палатки и полхибарки виднелись оттуда, другую половину хибарки закрывала скала.
- Фу-у! - обрадовался Лейтэ.
Ландрупп остановился. Он показал па лагерь и о чем-то стал долго говорить. Жестикулируя руками, норвежец хотел сказать, что не надо выходить из-за скал.
- Гав-гав-гав! Гав-гав-гав! - лаял он и, делая при этом страшное лицо, грозно щелкал зубами.
- Собаки злые? - спросил Лейтэ. - Это пустяки. Мы их прикладами разгоним. - И показал, как будет отбиваться от собак прикладом.
Но норвежец с решительным выражением отрицательно покачал головой.
- Ну, а что же?
Ландрупп указал рукой, что они должны посидеть здесь, за скалами, пока он сходит в лагерь, привяжет там собак и затем вернется за ними.
- Ну и морока! - рассердился старый моряк. - Неужели такие злющие собаки? Гм… Ничего не поделаешь, валяй!
Норвежец понял, что с ним согласились, и, оставив советских моряков за скалами, поспешил к своему лагерю.
Очистив один из плоских камней от снега, делегаты «Лахтака» уселись на нем.
- Мне уже есть захотелось, - обратился юнга к Лейтэ.
- Рано, рано… Был бы с нами механик, он стал бы уверять, что в молодости по целым неделям мог ничего не есть, а теперь…
- А теперь желудок требует, чтобы его наполняли почаще, - закончил юнга, и оба рассмеялись.
- Ну, тогда давай поужинаем, а то, кто знает, как нас эти хозяева будут угощать.
Достали «первую порцию», которую держали за пазухой, чтобы не замерзла; это были сухари и трехсотграммовая жестянка мясных консервов.
Пока ели, наступил вечер. Мороз крепчал. Ярко светила луна.
Норвежец почему-то долго не возвращался.
- Что они там, собак ловят? - удивлялся Лейтэ. - Интересно, что это за собаки? На многих островах бывал, нигде особенно злых собак не видел. Может, у них люди, как собаки? - философствовал боцман.
Глава XIV
Моряки услыхали позади себя шуршание лыж. Обернувшись, увидели, что к ним приближаются один за другим шесть или семь человек. Передний был не дальше как в пятнадцати шагах.
Лейтэ и Степа поднялись и молча ждали.
На камне лежали остатки их ужина, и тут же стояли ружья.
Норвежцы подходили молча, не начиная разговора. И Лейтэ, и Степа заметили какую-то настороженность в движениях этих людей, которые появились так необычно, словно подкрадывались. Норвежцы окружили их. Наконец, старый моряк не выдержал и, стараясь быть спокойным, как классический англичанин, нарушил молчание:
- Привет, друзья! Кто из вас говорит по-английски?
Норвежцы, ничего не ответив, подошли еще ближе. Юнга стал волноваться. Он оглянулся и увидел, как один из прибывших забрал их ружья. В этом молчании, в суровых лицах и в том, что у посланцев нагло отобрали ружья, почувствовалось что-то грозное.
- Го!.. - сказал один норвежец и показал рукой, приказывая идти.
- В чем дело? - возмутился Лейтэ. - Мы - советские моряки. Понимаете? Ждем Ландруппа. Ландруппа. Нам нужен капитан Ларсен. Капитан Ларсен!
- Го!.. - грозно насупившись, крикнул норвежец.
Остальные лыжники окружили их, и делегаты вынуждены были подчиниться. Их повели к норвежскому лагерю.
- Что за напасть? - бормотал Лейтэ. - Где их придурковатый капитан? Что за фокусы-покусы?
Степа, совсем растерявшись, жался поближе к старому боцману. Он не мог сообразить, чем вызвано это нападение.
- Тут может быть только одно объяснение, - сказал юнга, обращаясь к Лейтэ. - Видно, норвежцы между собой перессорились, и у них происходит что-то похожее па войну. Подозрительное поведение Ландруппа теперь ясно: он боялся встретить врагов. Капитан Ларсен не приглашал нас к себе, надо думать, потому, что не хотел, чтобы мы узнали об этой вражде. К тому же он, возможно, и сам не без греха. Не готовятся ли эти лыжники напасть на лагерь?
- Что-то не похоже, - ответил боцман. - Они идут словно к себе домой.
Действительно, норвежцы шли кучкой и громко разговаривали, не придерживаясь никаких правил военной науки о нападении.
Подошли к лагерю. Несколько человек вышли навстречу, но среди них не было ни капитана Ларсена, ни Ландруппа. Прибывших норвежцев встретили радостными возгласами. С делегатами же обращались, как с преступниками: им связали
руки и поставили около них трех вооруженных людей.
- Где же капитан и его ледовой лоцман? - буркнул Лейтэ.
- Боюсь, - ответил юнга серьезно, - что они в таком же положении, как и мы, если не в худшем.
Лейтэ начинал склоняться к мысли своего юного друга.
Но вот из маленькой хибарки вышел человек и что-то сказал конвоирам Затем он обратился к пленным и, показывая рукой на дверь, снова произнес уже знакомое им:
- Го!
Взволнованных делегатов повели в хибарку. Первое, что бросилось им в глаза, это - низкий потолок, нары, много людей и железная, докрасна раскаленная печь.
Боцмана и юнгу протолкнули вперед. За столом на деревянном обрубке, заменявшем стул, сидел капитан Ларсен. Поднявшись, он сердито глянул на обоих и спросил по-английски:
Кто вы?
- Советские моряки. Представители парохода «Лахтак», - ответил Лейтэ. - Я думаю, вы прекрасно меня узнаете, капитан Ларсен! Меня очень удивляет ваше поведение. Я требую немедленно пас развязать, извиниться, объяснить, что это за недоразумение, и наказать виновных.
Капитан Ларсен поморщился, как будто от нетерпения, и предложил Лейтэ говорить короче.
Лейтэ замолк.
- Вы - наглец и бандит! - крикнул тогда Ларсен. - Скажите, зачем вы нападаете на моих людей? Вы напали на Ландруппа, вы держите под арестом Олаунсена и Карсена. Вы готовили нападение на наш лагерь. Посмеете ли вы оправдываться?
Услыхав такие страшные обвинения, Лейтэ почувствовал, как от злости кровь ударила ему в голову и напряглись мускулы. Он искал глазами Ландруппа, но того в хибарке не было.
- Где этот подлец Ландрупп?! - крикнул старый моряк.
- Он лежит после ваших побоев, - ответил Ларсен.
- Он рассказал вам такой вздор? - спросил Лейтэ.
- Да.
- И вы ему верите?
- Верю. Он представил неоспоримые доказательства.
- Какие доказательства? Скажите, кто из вас негодяй и подлец? Или все вы?
- Бандит! Разбойник! - рассердился норвежец. - Он еще смеет ругаться!
Ларсен обратился к матросам, настороженно стоявшим вокруг пленных, и отдал им какое-то приказание. В ту же минуту делегатов «Лахтака» схватили и потащили из хибарки.
- Мы передадим вас в руки правосудия! - крикнул им вслед Ларсен.
Юнга, ничего не понявший из разговора между Ларсеном и Лейтэ, почувствовал страх. Неожиданный плен, ругань, грубое обращение, - его тащили за руки и за ноги прямо по снегу, - все это навело на мысль о возможности зверской расправы.
У боцмана также мелькнула эта мысль.
На дворе стояла ночь. Полная луна освещала темно-синее небо и иссиня-белые снежные просторы. Донимал мороз.
Обоих пленников затащили в палатку, разделенную парусиной надвое. Здесь было тепло. Их бросили на медвежью шкуру, связали и оставили одних.
Кто находился в другой половине палатки, они не знали. Но иногда оттуда долетали голоса нескольких человек. К сожалению, говорили они по-норвежски, и ни Лейтэ, ни юнга ничего не поняли.
- Я опасался, что нас побьют!-обратился юнга к боцману после долгого молчания.
- Ну и типы! - сказал сквозь зубы боцман.
Еще минуту лежали молча.