Луна зашла, и густо-синяя темнота звездной ночи охватила их.
К Торбе подбежал Ковягин.
- Павлюк не хочет выходить из каюты, - доложил кочегар.
- Как это так - не хочет?
- Двери не открывает, говорит: «Приходи через час, тогда потолкуем».
- Ты ему о военном положении сказал? - рассердился механик.
- Да! Сказал, что его расстреляют за неподчинение.
- Ну, вот! Он и решил, что ты шутишь. Что он ответил?
- Ничего. Молчит.
- Андрей Васильевич, - обратился тоном приказа Кар к Торбе. - Пойдите сами к Павлюку и вызовите его. Если он не захочет открыть каюту, ломайте дверь. Возьмите с собой Ковягина. А там на помощь позовете Шелемеху. Я буду здесь. Торопитесь.
«Надо покончить с этими секретами», - подумал Кар.
Торба побежал, насколько ему позволяли комплекция и ревматические ноги. Вслед за ним поспешил Ковягин.
Дверь рубки они нашли закрытой. На стук механика никто не отвечал.
- Павлюк! - крикнул Торба. - Сынок!
Молчание. Механик припал ухом к двери. Ему послышался какой-то шелест.
- Открой дверь,-сердито крикнул Торба,-иначе сейчас будем ломать!
Снова молчание.
- Ковягин, зови Шелемеху! - сказал механик, решив выполнить приказ капитана.
Кочегар побежал за товарищем, который к этому времени куда-то ушел. Торба уперся плечом в дверь и снова прислушался. Вдруг оп услыхал металлические звуки, похожие па жужжание какого-то инструмента. Это жужжание слышали Кар, Соломин и Запара. Он узнал те странные звуки, которые столько времени беспокоили их. Механик отступил от двери и выпрямился.
- Да это же радио! - сказал он. - У вас радист?!
Он поднял руку, чтобы еще раз с гукнуть в дверь радиорубки. Но неожиданный отсвет пламени вспыхнул с другой стороны парохода. Через две секунды раздался выстрел. «Нападают!» - мелькнула мысль у механика, и он побежал к капитану.
Жужжание в радиорубке не прекращалось.
Глава III
Пакля, смоченная бензином, вспыхнула неожиданно быстро:
Норвежцев, очевидно, поразило это пламя и фигуры людей на борту. При свете огня они заметили Вершемета, Котовая, Зорина и еще кого-то. Не теряя времени на разговоры, один из норвежцев выстрелил. Этот выстрел был как бы сигналом. Затрещали ружья. Но после первого же выстрела советские моряки попадали на палубу и этим спасли себя от метких пуль норвежских зверобоев.
- Сдавайтесь! - послышался выкрик па английском языке.
Кар и Эльгар узнали голос шкипера Ларсена.
Пламя, сразу вспыхнувшее, так же неожиданно и погасло. Бензин сгорел. На снегу еле заметно тлела пакля. Норвежцы продолжали обстреливать пароход. Пули свистели, ударяясь о железный борт и деревянные надстройки.
Вершемет прицелился из своей мелкокалиберки в неясную фигуру возле потухшего костра и выстрелил. Раздался крик боли и ругань. «Попал», - усмехнулся охотник и снова зарядил ружье.
Торба взбежал на капитанский мостик, где с наганом в руке стоял Кар, всматриваясь в темноту. За механиком появился Ковягин и вслед за ним приполз Котовай.
- Радио работает! - сообщил механик. - В каюту не пробились. Поспешили сюда.
Хотя штурмана и поразила эта новость, но сейчас ему было не до того, тем более что вскоре после начала стрельбы работа радиопередатчика прекратилась.
- Пошлите Ковягина на корму, - приказал Кар, - пусть держит связь между Соломиным, Шелемехой и Вершеметом..
Кар выжидал, когда определится центр нападения, чтобы самому броситься туда. Он все время посматривал па нос парохода, где в одиночестве караулил гидролог. Запара лежал на палубе, прижавшись к перилам фальшборта. Очевидно, он высматривал врагов. Кар хотел послать ему на помощь Павлюка, но кочегар не приходил.
Норвежцы подступали все ближе. Это видно было по огонькам выстрелов и по тому, как темные фигуры неожиданно появлялись и, пробежав несколько шагов, исчезали, падая на лед.
Зорин прицелился трубкой от шланга в одну такую фигуру, близко подошедшую к пароходу, и пустил в нее струю воды. Как видно, он попал, так как норвежец бросился наутек, сделав в пароход несколько выстрелов.
Вершемет, наблюдая это, громко рассмеялся:
- Теперь оп наплачется! В две минуты покроется льдом.
Действительно, мороз стоял не меньше двадцати градусов, и промокнуть в такую погоду не очень-то приятно.
Внимание Кара отвлек шум с другой стороны. На носу, где лежал Запара, появилось над фальшбортом что-то темное. Очевидно, туда лез кто-то из норвежцев. Кар вспомнил, что именно там Лейтэ сделал изо льда и снега ступеньки, чтобы взбираться на нос без трапа. Штурман напряженно ждал, как поступит гидролог. Ему показалось, что тот как будто немного приподнялся. Фигура исчезла. Лишь какой-то лязг слабо послышался оттуда. Что именно сделал гидролог, осталось для штурмана непонятным.
По трапу что-то тяжело затопало. На мостик взбежала огромная фигура. Она несла на руках человека.
- Капитан, - послышался голос Павлюка,.- извините меня, я не сразу понял, в чем дело. Вот я приволок одного норвежца.
- Откуда?
- Лез на борт. Мы с Шелемехой его и заметили.
В это время с новой силой затрещали выстрелы. Норвежцы начинали атаку. Это было куда серьезнее.
Эльгар и Карсен, стоявшие с угрюмым видом возле Кара, волновались.
- Капитан Кар, - сказал гарпунер, - разрешите мне крикнуть несколько слов товарищам!
- Давайте, давайте! Только чтобы вас не подстрелили.
Эльгар свесился с капитанского мостика и что-то прокричал по-норвежски. Возле него стукнула пуля, но оп, не обращая на это внимания, продолжал кричать. Очевидно, его услышали, так как стрельба утихла. Лишь кто-то упорно раз за разом стрелял, и пули падали возле Эльгара. Гарпунер, как бы отвечая на эти выстрелы, крикнул по-английски, видимо, он хотел, чтобы его понял Кар.
- Ландрупп, не переводи зря патроны! Все знают, что ты в двух шагах от своего носа не попадешь в моржа.
Наверно, кто-то заставил Ландруппа прекратить стрельбу. На пароходе и вокруг него наступило молчание. Все слушали Эльгара, хотя понимали его только норвежцы. Но вот со стороны норвежцев послышались возмущенные крики. Кару показалось, будто в этих выкриках было не только возмущение, но и недоверие.
Закончив, Эльгар обратился к Кару:
- Я и Карсен сойдем па лед и убедим товарищей, что мы пе арестованы и что советские моряки - лучшие наши друзья.
Оба норвежца сошли с мостика и прыгнули с палубы на лед. Послышались приветствия и удивленные восклицания. Эльгар громко о чем-то рассказывал. Норвежцы подошли ближе к «Лахтаку».
Кар шепнул Торбе, чтобы люди на всякий случай были наготове.
Кто-то вступил с Эльгаром в спор и, насколько Кар мог понять по интонации, ругал его. Штурману показалось, что это был голос шкипера Ларсена. Но вот его поддержал другой голос. Раздались еще голоса; кто-то выступил в защиту Эльгара и Карсена. Спор, очевидно, разгорался. Ругань обострялась. Вдруг раздался выстрел. Кто-то застонал и упал. Послышались крики: «Эльгар! Эльгар!» Раздались еще выстрелы, и несколько человек побежали прочь от парохода.
«Поссорились», - подумал Кар и быстро сошел с мостика, крикнув Торбе:
- Вы заменяете меня на пароходе!
Ухватившись руками за планшир, штурман прыгнул на лед и подошел к норвежцам. Три фигуры стояли в стороне, а две наклонились над человеком, сидевшим па льду.
- Здорово, друзья! - сказал Кар.
Перед ним расступились. Кто-то ухватил его за руку, и он узнал Карсена.
- Эльгар! - сказал матрос и указал па того, кто сидел.
- Все. кончилось благополучно, - промолвил гарпунер, стараясь с помощью товарищей подняться со льда. - Я же говорил, что он не умеет стрелять, - добавил Эльгар, когда ему удалось стать на ноги.
Глава IV
«Белуха» пришла в Мурманский порт поздно вечером. На рейде бросили якорь. Кривцов велел спустить шлюпку и поехал на берег.
Вернулся он в полночь.
Старший помощник встретил капитана словами: